Но еще он каудихо, и его куда больше заботит благо клана и талмеридов, чем счастье родных детей.
[1]Аргал – сухой помет скота, употребляемый как топливо.
Глава 3
Вторая мать сидела на полу и выглядела измученной: посеревшее лицо, красные веки, опустошенный взгляд. И все из-за непослушной дочери. В груди Данески зашевелилась совесть, змеиными кольцами оплела душу и сдавила сердце.
Бедная Азари. Уже полдень, а она, похоже, и не ложилась. Когда вообще в последний раз спала? Зато Данеска, как назло, чувствует себя отдохнувшей и бодрой, хотя после всего случившегося должна бы терзаться стыдом и мучиться от бессонницы. А она даже не помнит, как добралась домой и уснула.
– Вторая мама... Прости меня, пожалуйста.
Азари вскинула воспаленные глаза и осипшим голосом спросила:
– Зачем ты со мной так жестока, девонька?
– Ну прости! – Данеска упала на колени рядом с нянькой, обняла ее, спрятала лицо в худой груди. – Я не могла иначе! Но теперь сама жалею... Ох, знала бы ты, как жалею!
Азари ее будто не слышала и продолжала причитать:
– Я так беспокоилась, места себе не находила. А потом... потом, когда господин Виэльди тебя на руках принес, больную, у меня чуть сердце от испуга не остановилось!
– Больную? – Данеска отстранилась и нахмурилась. – Ничего не помню...
– Конечно не помнишь, – вздохнула вторая мать. – Почти до утра тебя лихорадило, потом ты уснула. Ну, хоть сейчас в себя пришла... Вид у тебя здоровый. Странно даже: от хвори так быстро не излечиваются.
Данеска подняла Азари, усадила на свое ложе, сама присела рядом и прильнула к ее плечу.
– Не было хвори. От смятения все это, от тревоги, усталости... Я такого страха натерпелась!
– Еще бы! – прикрикнула Азари. – Додумалась: в одиночку на праздник уехать! В пути что угодно могло случиться!
Данеска изогнула брови и отсела от няньки.
– Откуда ты знаешь, где я была?
– А чего тут знать? – вторая мать схватила прядь ее волос, потрясла, и застучали бусины.
– Ой! – Данеска вскочила, прижала руки к щекам. Какая она глупая! Нужно было сразу, как уехала с праздника, снять все распроклятые бусины! Хотя... не до них тогда было, совсем не до них. – Отец уже вернулся?
– Еще утром. Сразу же вместе с твоим братом в покоях закрылся. Долго они там просидели, а сейчас туда ушли, – Азари махнула рукой за окно, – на конях носиться и мечами махать.
– Ты мне поможешь, милая нянюшка? Нужно быстрее выплести бусины, пока отец не увидел. И ты ничего ему не скажешь, правда? Я ведь сама уже пожалела, и больше никогда не сбегу, ни разу! Хочешь, поклянусь?
– Что мне твои клятвы, – проворчала Азари, поднялась, кряхтя, и ловкими пальцами начала расплетать косы Данески. – Каудихо я ничего пока не говорила, да и не придется ничего говорить. Господин Виэльди, наверное, уже все рассказал или расскажет. Он вчера был очень, очень зол на меня...
Вторая мать расплела уже половину кос, Данеска все еще возилась с третьей, но бросила и ее: руки опустились и задрожали.
– Не на тебя он был зол, а на... Ладно, неважно. Виэльди не выдаст.
– Откуда эта уверенность? Вы же с ним, можно сказать, едва знакомы. Когда в последний раз виделись?
– Давно... И все равно он не выдаст, поверь.
Наконец волосы были расплетены, бусы собраны в мешочек и запрятаны в сундук, стоявший подле бронзового зеркала. Теперь нужно вплести другие – синие и зеленые, переодеться, а потом... Что «потом» Данеска не знала. Выходить из дома страшно, вдруг она наткнется на Виэльди – как смотреть ему в глаза? – но сидеть в покоях вечно тоже не получится.
– Доченька, поделись, что случилось? У меня душа за тебя болит.
Данеска покачала головой и прошептала:
– Не спрашивай, вторая мама. Иначе мне придется солгать, а я не хочу.
– Неужели все так страшно?
– Не волнуйся. Просто я поняла, что моя воля ничего не значит, духи все решили за меня. И я уеду в Империю, и выйду замуж за наследника, и не стану противиться. Отец будет доволен.
– Не печалься, родная. Может, тебе еще понравится твой муж?
– Может... – из груди вырвался обреченный вздох.
На улицу Данеска все же вышла, но зря с тыльной стороны дома – стоило открыть дверь, и она наткнулась взглядом на отца и брата. А ведь вторая мать предупреждала, что те развлекаются скачками и поединком. Как Данеска могла забыть?
Нет, хватит себя обманывать: ничего она не забыла, просто в глубине души хотела увидеть Виэльди хоть краем глаза, и это желание, смутное, едва осознаваемое, оказалось сильнее и стыда, и доводов разума.