Такая запоминающаяся, что о ней после ужина заговорили все и разом.
К вечеру весь лагерь знал, что среди них находится сумасшедшая. Тинтин расстарался, зарабатывая себе репутацию «своего парня». Видимо, в историю аллергии на солнце никто не верил. Но теперь-то про отравление никто не вспомнит. Потому что он стал источником другой информации. В Нинку тыкали пальцем, кричали в спину прозвища. Все радовались. С косой смотрела с сочувствием. Было плевать. Нинке ничего не стоило запустить этот слух в обратную сторону, чтобы он бумерангом засветил Тинтину в лоб. Но торопиться не стоило. Должно было пройти время. Немного времени. Месть – это блюдо, которое подают холодным.
На следующий день Нинкой многие интересовались, подходили, просили рассказать историю, чтобы и на них перешла часть проклятья. Нинка шла мимо.
– С чего вы взяли, что это я? – спрашивала она. – Меня зовут Катя. А истории рассказывает Машка из третьего.
– Так сказали, черненькая, – терялись шутники.
– Меня зовут Катя. Вам кто нужен?
Нинка смотрела на них и в сотый раз ощущала восторг, от того, что разговаривает с людьми, с которыми никогда больше не увидится. Можно врать. Об этом тоже никто и никогда.
Шутники убегали. Нинка смотрела им вслед и думала, что лоханувшиеся один раз обычно не возвращаются. И сам Тинтин не появится. Так и было.
И вот когда она уже решила, что прошедшие двое суток – это хороший срок для того, чтобы начать мстить, перед ней вновь нарисовался Пося. В четвертый раз за последние дни. И заговорил.
Это было явное нарушение традиции. Тогда бы уже до седьмого явления дотянул. Или до шестьсот шестьдесят шестого. Нет, заговорил он на четвертый. Как раз перед обедом.
– А ты, правда, можешь убить? – хрипло спросил он. Кулачки сжал, пальцы на ногах втянул, сопелку расправил, взгляд ужесточил.
– Одной левой, – заверила Нинка.
Пося сопел. Можно было, конечно, ему помочь, подогнать вопросами, но это было скучно. Пускай сам справляется.
– Не, проклятьем. – Мелкий был невероятно серьезен.
– Плюну на след, человек замертво падает, – в тон отозвалась Нинка. Пришлось наклониться, чтобы глазами быть с ним на одном уровне.
– Дорого?
Нинка покосилась на его кулачки и на оттопыренные карманы шорт. Он всю мелочь туда запихнул? Или крупными купюрами пробавляется? Начало смены, деньги еще есть. Тратить их здесь не на что.
– Смотря что делать надо.
Нинке хотелось смеяться, но Пося был чересчур серьезным. Этот мог и обидеться. Потом пойдет к кому-то другому смерть заказывать уже на Нинку. Нет, этот спектакль надо было досмотреть до конца.
Пося привстал на цыпочки, дотягиваясь до Нинкиного уха.
– Танька конфеты у пацанов ест, а потом все на меня сваливает. Я ей муравьев в кровать, а она драться. И опять конфеты стащила. Прямо весь пакет. Пацаны ей кровать «заминировали», она свалилась и на меня показала. А я и не был тогда в палате. Теперь требует, чтобы я еще конфет раздобыл. Где же я их здесь возьму? Родители только через неделю приедут.
– Так, может, до родителей дотянуть? – нашла компромисс Нинка. – Дешевле будет.
– Она дерется, выкидывает мои вещи в девчачий туалет и вожатым постоянно на меня жалуется. Они заставляют меня с подушкой в коридоре стоять.
Глаза Поси завлажнились.
– Зачем с подушкой? – прокололась на вопросе Нинка. Эх, сама любит так строить предложения, чтобы вопросы задавали, а тут на недосказе поймалась.
– Нас Лана так наказывает. Если кто-то разговаривает в тихий час, она его в коридор выгоняет в трусах и заставляет подушку с собой брать. Ее если на вытянутых руках держать, то быстро тяжело становится. Я уже, знаешь, какую мускулатуру накачал?
Пося показал свою руку. Мускулатура особенно не просматривалась. Глаза были убедительнее руки. В них вовсю поселился трагизм, но все же еще были пути отступления. Всегда можно лечь спать и забыть о печалях.
– Ну а ты ее ударь, – предложила Нинка. Выход был совершенно очевиден.
– Она орет тогда.
Аргумент.
– Так убивать будем, она тоже орать станет.
– А мы ее сразу похороним. Мертвые же не орут. Сама предлагала – убить и похоронить.
Нинка выпрямилась. Пося как-то сразу с нее соскользнул. Кулачки разжал. Не было там никаких денег.
– Давай сразу похороним. Без убийства.
– Так она же вырываться будет, – засомневался Пося.
Здесь было множество вариантов – связать, оглушить, напоить снотворным. А можно было и так, без насилия.
– Не будет, – пообещала Нинка. – Когда хочешь?