— Становится холодно, как бы Эндрью не простудился.
— Когда вы выйдете на пенсию, вы останетесь в Хартфорде, доктор Гринвуд? — спросила миссис Картрайт.
— Нет, мы с женой собираемся жить в нашем семейном доме в Огайо, — ответил доктор, — но, конечно, время от времени мы будем наведываться в Хартфорд.
Мисс Никол издала бы вздох облегчения, если б в это момент доктор не взглянул прямо на неё. Однако, узнав, что доктор Гринвуд не будет жить в Хартфорде, мисс Никол почувствовала большую уверенность, что её тайна не будет раскрыта.
С тех пор, когда бы Эндрью ни приглашали принять участие в каком-нибудь мероприятии, вступить в какую-нибудь группу, заняться каким-нибудь видом спорта или просто отправиться на какой-нибудь летний праздник, первой заботой мисс Никол всегда было обеспечить, чтобы её воспитанник не встретился с кем-либо из семьи Картрайтов. Она добивалась этого с неизменным успехом, не возбуждая никаких подозрений у мистера или миссис Давенпорт.
В то утро, когда семья Давенпортов получила по почте два письма, мисс Никол окончательно уверилась, что больше ей нечего опасаться. Первое было адресовано мистеру Давенпорту: оно извещало, что Эндрью зачислен в Хочкисскую школу — старейшую частную школу штата Коннектикут. Второе, отправленное из Огайо, вскрыла Рут.
— Как грустно! — заметила она. — Такой милый человек!
— Кто это? — спросил Роберт, оторвавшись от чтения медицинского журнала.
— Доктор Гринвуд. Его жена пишет, что он скончался в минувшую пятницу; ему было семьдесят четыре года.
— Да, он был очень милый человек, — повторил Роберт слова жены. — Наверно, тебе следовало бы поехать на похороны.
— Конечно, я поеду, — сказала Рут. — И Хезер могла бы поехать вместе со мной. В конце концов, она же с ним работала.
— Конечно, — отозвалась мисс Никол, надеясь, что выглядит достаточно удручённой.
Огорчённая Сьюзен перечитала письмо во второй раз. Она вспомнила, как близко к сердцу доктор Гринвуд принял смерть Питера, как будто он сам был каким-то образом за это ответственен. Наверно, подумала она, ей следует поехать на похороны. Она уже была готова поделиться этой новостью с Майклом, как он вдруг воскликнул:
— Молодец Нат!
— В чём дело? — спросила Сьюзен, удивлённая столь буйным восторгом мужа.
— Нат получил направление-стипендию в школу имени Тафта, — сказал Майкл, размахивая письмом.
Сьюзен не разделяла радости своего мужа от того, что Нату в таком юном возрасте предстоит отправиться в школу-интернат, где учатся дети родителей из совсем другого мира. Как может четырнадцатилетний ребёнок понять, почему его семья не в состоянии позволить себе многое из того, что его школьные товарищи воспринимают как должное? Она давно думала, что Нат должен поступить в среднюю школу имени Джефферсона, которую окончил его отец. Если ей пристало в этой школе преподавать, почему её ребёнку не пристало в ней учиться?
Нат сидел на кровати, перечитывая свою любимую книжку, когда услышал радостное восклицание отца. Он дошёл до той главы, где кит снова ускользал. Мальчик нехотя спрыгнул с кровати и просунул голову в дверь гостиной, чтобы узнать, из-за чего шум. Его родители оживлённо обсуждали (они никогда не ссорились, если не считать старого инцидента с мороженым), в какую школу сыну следует поступить. Нат услышал, как его отец сказал:
— Такая удача бывает раз в жизни. Нат будет учиться с детьми, которые в конечном итоге станут лидерами в самых разных сферах, и это повлияет на всю его жизнь.
— А если он поступит в школу имени Джефферсона, он будет учиться с детьми, для которых он может стать лидером и повлиять на их жизнь.
— Но он получил стипендию, так что нам не нужно будет ничего платить.
— И нам не нужно будет платить, если он поступит в школу имени Джефферсона.
— Но мы должны думать о будущем Ната. После школы имени Тафта он сможет поступить в Гарвард или в Йель.
— Но из школы имени Джефферсона некоторые ученики тоже поступили в Гарвард или в Йель.
— Если бы мне пришлось взять страховку на то, из какой школы больше вероятности…
— Я готова пойти на этот риск.
— А я — нет, — сказал Майкл. — Как-никак, я каждый день по должности занимаюсь оценкой риска.
Нат слушал, как его отец и мать продолжают спорить, ни разу не повышая голоса и не выходя из себя.