— Стоп! — вопил мистер Тайни, слишком поздно заметив опасность. Он рванул к нам, чтобы вытащить меня, но Эванна скользнула перед ним и загородила дорогу.
— Нет, отец! — отрезала она. — Вы не вправе вмешиваться в это!
— Прочь с дороги! — проревел он, борясь с ней.
— Глупец позволит Леонарду убить себя! Мы должны остановить это!
— Слишком поздно, — хихикнул я, когда лезвие Стива разрезало мои кишки в пятый раз. Мистре Тайни стоял и тупо моргал, сознавая потерю лучшего, что, возможно, было в его долгой, порочной жизни.
— Судьба…. отклонена, — сказал я с моим последним дыханием. Потом я жёстко схватил стива когда он сделал выпад с ножом ко мне ещё раз, и перекатился в право, по краю дороги, в реку
Мы упали в воду вместе, заключённые в обьятья друг друга, и быстро затонули. Стив попытался ударить меня снова, но это было слишко сложно для него. Он обмяк и упал далеко от меня, его мёртвое тело провалилось в темную глубину реки, исчезнув из поля зрения в течение нескольких секунд.
Я едва был в сознании, повиснув вяло, мои конечности двигались в течениях реки. Вода хлынул мне в горло и залила лёгкие. Часть меня хотела выбраться на поверхность, но я сопротивлялся этому, не желая давать мистеру Тайни даже малейшей возможности оживить меня.
Я видел лица в воде, или в моих мыслях — не могу различить разницу. Сэм Грэст, Гэвнер Перл, Арра Сэилз, мистер Толл, Шэнкус, Р.В., мистер Крэпсли. Мёртвые пришли приветствовать меня.
Я протянул к ним руки, но не коснулся их. Я помахал мистеру Крэпсли, и печальное выражение появилось на его лице. Потом все исчезли. Я перестал бороться. Мир, вода, лица исчезли из поля зрения, потом из памяти. Рёв, который был тишиной. Темнота, которая была светом. Холод, который обжигает. Одно последнее движение век, едва заметное, невозможно утомительно. И потом, в одиночестве, в водянистой темноте реки, как и должно быть, когда зовёт Мрачный Жнец — я умер.
Часть вторая
Интерлюдия
Отсутствие чувства времени. Вечный мрак. Передвижение в медленных, нескончаемых кругах. Окружён, но одинок. Знание о душах, попавших в ловушку, как и я, но невозможность связаться с ними. Отсутствие чувств зрения, слуха, вкуса, обоняния, осязания.
Только сокрушающяя тоска настоящего и мучительные воспоминания о прошлом.
Я знаю это место. Это Озеро Душ, место, где остаются духи, когда не могут покинуть Землю. Некоторые человеческие души не могут двигаться после смерти. Они остаются в ловушке в водах этого озера, осуждённые молча кружиться в водовороте целую вечность.
Мне грустно, что я попал сюда, но я не удивлён. Я старался жить хорошей жизнью и пожертвовал собой в конце, чтобы спасти других — так что в этом отношении я, возможно, заслужил Рай. Но кроме этого я был убийцей.
Какими бы ни были мои доводы, я взял людей и создал несчастье. Я не знаю, вынесла ли какая-то высшая сила решение за меня, или я в плену у своей вины. Я думаю, это не важно. Я здесь и мне не выбраться отсюда. Это моя участь. Навсегда.
Нет чувства времени. Нет дней, ночей, часов, минут — нет даже секунд. Я пробыл здесь неделю, год, век? Не могу сказать. Бушует ли по-прежнему Война Шрамов? Вампиры или вампирцы пали? Занял ли кто-то моё место Властелина Теней? Я умер без причины? Я не знаю. И, вероятно, никогда не узнаю. Это часть моего приговора. Часть моего проклятия.
Если бы души умерших могли говорить, они кричали бы об освобождении. Не только об освобождении из Озера, а от своих воспоминаний. Воспоминания грызут меня неотступно. Я помню так много о своем прошлом, все времена, где я не смог или смог бы поступить лучше. Так как ничего делать не надо, я вынужден пересматривать свою жизнь, снова и снова. Даже мои самые незначительные ошибки стали высшими ошибками суждения. Они мучают меня хуже, чем Стив когда-либо.
Я стараюсь скрыться от боли в воспоминаниях отступая в глубь моего прошлого. Я вспоминал молодого Даррена Шэна, человеческого, нормального, невинного. Я трачу года, десятилетия — или это просто минуты? — вновь простое беззаботное время. Я собрал воедино всю мою юность. Помню даже самые мелкие детали — цвета игрушечных машинок, домашние задания, одноразовые беседы. Я иду через каждодневный чат 100 раз, да каждого правильного слова. Далее я думал об этом, глубже копая в года, теряя себя, снова человека, почти способного поверить, что все эти воспоминания реальность, и моя смерть и озеро душ это ничто но это ужасный сон.
Но от вечности нельзя уклониться навсегда. Мои более поздние воспоминания всегда колеблются, собираясь далеко от границ ограниченной действительности, которую я построил. Очень часто я вспыхиваю перед лицом или событием. Тогда я теряю контроль, и оказываюсь в более темном, кошмарном мире моей жизни как полувампира. Я возрождаю ошибки, неправильные выборы, кровопролитие.
Так много друзей потерял, так много врагов убил. Я чувствую себя ответственным за все. Я верил в мир, когда я впервые пришел в Гору Вампиров. Даже притом, что Курда Смульт предавал своих людей, я чувствовал жалость к нему. Я знал, что он сделал это, чтобы избежать войны. Я не мог понять, почему она пришла к этому. Если бы только вампиры и вампирцы сели и поговорили через свои разногласия, войны, возможно, можно было избежать.
Когда я впервые стал князем, я мечтал о том, чтобы поторговаться о мире, начав оттуда, где закончил Курда, вернув вампирцев в клан. Я потерял те мечты где-то в течение этих шести лет, которые я провел, проживая в Горе Вампиров. Живя как вампир, изучая их пути, тренируясь с оружием, отправляя друзей, чтобы бороться и умереть … Все это стиралось на мне, и когда я наконец вернулся к миру из горы, я изменился. Я был воином, жестоким, не равнодушным к смерти, намеренным убивать, а не разговаривать.
Я не был злым. Иногда необходимо бороться. Есть случаи, когда вы должны отвергнуть ваши более благородные идеалы и пачкать руки. Но вы должны всегда бороться за мир, и искать, чтобы найти мирное решение даже самого кровавого из конфликтов. Я не делал этого. Я принял войну и пошел наряду с общим мнением — что, если бы мы убили властелина вампирцев, все наши проблемы были бы решены и жизнь была бы превосходной.
Мы были неправы. Смерть одного человека никогда ничего не решала. Стив был только началом. Как только вы отправляетесь вниз по дороге убийства, трудно взять обход. Мы, не могли остановиться. Смерти одного противника не быол бы достаточно. Мы приступили бы к уничтожению вампирцев после Стива, затем человечества.
Мы утвердились бы как правители мира, сокрушая все на нашем пути, и я пошел бы вместе с этим. Нет, более того — я повел бы, не только следовал бы.
Это чувство вины, не только за то, что я сделал, но и за то, что я сделал бы, разрушало меня как миллион голодных крыс. Не имеет значения, что я — сын Дезмонда Тайни, что зло было в моих генах. Я имел власть покончить с темными проектами моего отца. Я доказал это в конце, позволив себя убить. Но почему я не сделал этого раньше, прежде чем очень много людей были убито?
Я не знаю, мог бы я остановить войну, но я, мог бы сказать: «Нет, я не хочу участвовать в этом.» Я, возможно, привел бы доводы в пользу мира, а не боролся за него. Если бы я потерпел неудачу, то, по крайней мере, я мог бы не закончить здесь, отягощенный цепями очень многих ужасных смертельных случаев.
Время проходит. Лица выплывают из моих мыслей. Формы забытых воспоминаний, формируются снова. Я свожу на нет большую часть моей жизни, возвращаю ее, свожу ее на нет снова. Я уступаю безумию и забываю, кто я был. Но безумие не длится. Я неохотно возвращаюсь к своим чувствам.
Я много думаю о своих друзьях, особенно о тех, которые были живы, когда я умер. Погиб ли кто-нибудь из них на стадионе? Если они пережили это, что произошло потом? Поскольку я и Стив умерли, что случилось с Войной Шрамов? Мог ли мистер Тайни заменить нас новыми лидерами, людьми с теми же самыми полномочиями как у Стива и меня? Трудно понять, каким образом, если он не породил еще несколько детей.