Однако назад возвращаться не было времени. Он двигался зигзагами, от одной двери к другой, заглядывая внутрь, светил фонарём. В очередном кабинете Гризли нашёл троих полицейских. Один, раздувшийся, объеденный крысами, сидел, привалившись к косяку. Из-за перевёрнутого стола в глубине помещения виднелись ещё два тела.
Гризли бегло осмотрелся, зажимая нос, подошёл к окну, сорвал шторы. Намного светлее не стало; вместо прозрачных стёкол в окнах первого этажа красовались цветные витражи. Гризли подобрал ещё один пистолет с полной обоймой и уже собирался двигаться дальше, но в последний момент ему послышался вздох. Луч фонарика пробежал по разбросанным бумагам, опрокинутым лампам и упёрся в затылок другого мертвеца. Учителя словно облили из шланга ледяной водой.
Слишком волосатые руки и сутулые плечи. Лиц не видно, упали ничком. Эти двое никак не могли умереть. Почти наверняка все трое погибли одновременно. Но труп у двери уже начал разлагаться, а эти двое… Один совершенно точно дышал, несмотря на то, что в его теле застряло несколько пуль. Хрипло, очень редко, но дышал. Гризли сунул пистолет в карман, поставил фонарь на подоконник и обеими руками потянул полицейского за китель.
Не стоило его трогать.
Гораздо умнее было бы пустить ему дополнительную пулю в затылок, а затем поджечь здесь всё и уходить, не оглядываясь.
Туловище в форме перевернулось на удивление легко, на Леонида уставился мутный заплывший глаз. Так и есть, и даже хуже, чем он ожидал! Заросшие рыжим волосом скулы. Слишком выдающаяся вперёд челюсть, слишком крепкие плечи, разорвавшие ворот рубашки и кителя, и руки, скорее похожие на лапы орангутанга, торчащие из коротких узких рукавов. Мутация не успела дойти до конечной фазы, когда три пули воткнулись бедняге в живот и грудь. Не считая трёх дырок в левой руке. Тем не менее, морлок дышал, и узкий вертикальный зрачок реагировал на свет.
— Как же тебя прикончить? — спросил Гризли.
Он сам удивился, насколько хладнокровно действует. Перевернул второго полицейского и сразу уловил разницу. Этот умер окончательно, окостенел, но ещё не начал разлагаться. Две пули в голове, от вытянутой вперёд морды мало что осталось.
— Тебя спасёт контрольный выстрел, — сказал Леонид первому. — Слава богу… Я уже испугался, что вы начнёте оживать…
Волосатая тварь с клёкотом втянула в себя воздух. На задубевшей форменной рубахе в месте попадания пули вздулся и лопнул кровавый пузырь. Гризли спросил себя: с какой же скоростью шло превращение, если они не успели вылезти из неудобной формы?
Пришлось потревожить тишину выстрелом. Иначе эта пакость могла встать и пойти по следу. Затем Гризли забрал фонарь и попятился к двери. Он заглядывал в комнаты, иногда встречалась разруха, вывернутые ящики, обгоревшие розетки, но чаще — обстановка сохранялась в идеальном порядке. Встретились даже работающие компьютеры. Скорее всего, здание запитывалось электричеством по особому, защищённому кабелю. При виде мерцающих экранов физика посетила оригинальная идея — выйти в Интернет.
Для начала он загородил дверь стульями. В сеть выскочил достаточно легко и тут же обнаружил колоссальные, малоприятные изменения, произошедшие за последнюю неделю. Основные серверы бездействовали, поступление новостей прекратилось, сайты не загружались. Заокеанские новостные ленты передавали хаотические сообщения, не подкреплённые фото — и видеоматериалами. Одни сообщали о карантине, наложенном американской полицией в портах, о приказе патрулирующим катерам и самолётам атаковать каждого, кто приближается к границам США. При этом было совершенно непонятно, какова обстановка внутри самой Америки.
Постоянно маячило сообщение о скандальном выступлении премьера Госсовета Китая, но Гризли так и не сумел вызвать ссылку. Компьютер постоянно зависал. Другой источник на трёх языках извещал о крупных беспорядках в китайской столице, о резне на севере Индии, и применении тамошним правительством орудий и танков. Однако, вне сомнения, оба азиатских гиганта выжили и не собирались сдаваться.
Сдались те, кто пищевыми суррогатами подготовил себя к поражению. Почти все информационные агентства Европы молчали, поисковые системы буксовали или выдавали сообщение об ошибке. В лучшем случае Гризли попадались пропагандистские призывы недельной давности. В новых условиях неделя стала почти вечностью. Он покинул компьютерный зал с ощущением пустоты.
Прежние технологии потеряли значение.
За поворотом коридора, в курительной комнате, он нашёл сразу четыре трупа. Все мужчины, нормальные, без признаков мутаций, все в штатском, но, судя по коротким стрижкам, несомненно, сотрудники силового ведомства. Их также расстреляли в упор из автоматов.
Возле лестницы учителя снова настигло мяуканье. Животное, издававшее эти звуки, несомненно, жестоко страдало. Гризли уже не пытался убедить себя, что кричит голодная кошка. Полные тоски и боли вопли доносились снизу, как раз оттуда, куда ему предстояло спуститься. И что самое неприятное, на лестнице не горел свет.
Леонид пощёлкал выключателями. Существовали, разумеется, и иные возможности найти Железного друга. Например, отправиться за город в надежде отыскать воинскую часть. Воинскую часть найти не проблема, проблема добраться до неё живым… Или ещё вариант — поискать здесь же, в Управлении, но на верхних светлых этажах.
Такое поведение очень напоминает человека, который потерял бумажник в кустах, но ползает на коленях совсем в другом месте, под фонарём. Гризли включил фонарик и начал спускаться. На него напали, когда он находился в самой невыгодной позиции, у поворота на промежуточную площадку. Из темноты вывернула босая, очень полная, голая по пояс женщина. Кроме форменной серой юбки, из одежды на ней была только фуражка. В правой руке толстуха сжимала длинный мясницкий тесак, в левой — что-то тёмное, волнистое…
У Леонида не было времени разглядывать, но показалось, что это был человеческий скальп.
— Иди к мамочке, сынок, — толстуха растянула губы в ухмылке. — Ну-ка, живее иди к своей мамочке, непослушный мальчик!
«Она играет в кино, даже теперь она снимается в фильме», — мельком подумал Гризли, не сводя взгляда с тесака. Он направил женщине в лицо фонарь, увидел повисший на щеке глаз, замешкался и едва не угодил под удар. Тётка вдруг зарычала на кого-то, находящегося за спиной учителя.
Гризли моментально припомнилось выражение «кровь застыла в жилах». Он явственно ощутил, как в сосудах замирает кровоток. Ему показалось, что мгновение, в течение которого он разворачивался к лестнице, выставив пистолет, растянулось на несколько часов.
Позади него по лестнице крадучись спускались двое. В лохмотьях, заросшие, при каждом шаге они касались кулаками пола. Первый был вооружён штык-ножом от автомата, но держал его неловко, за лезвие. Второй нёс автомат без рожка. Видимо, частью сознания он ещё помнил, что это оружие, но забыл, как им пользоваться. Огрубевшие пальцы способны были нажимать на спусковой крючок, но мозг уже не координировал столь точные манипуляции.
Однако подобрались они почти бесшумно. Учитель вжался в стену.
— Грр-ра! — произнёс кадр с ножом и прыгнул через семь ступенек вниз.
Гризли выстрелил дважды, сначала в лицо толстой «мамочке», затем в волосатого урода с ножом. Тётку слегка передёрнуло, однако она осталась стоять на ногах. Первый морлок заверещал и сложился пополам. Второй прыгнул вниз вслед за первым, но метил он совсем не в Леонида.
Он кинулся на тётку в юбке и вцепился зубами ей в грудь. Толстуха с радостным смехом махнула тесаком и рассекла своему, «более продвинутому» по лестнице эволюции, родичу правое плечо. У женщины пулей разворотило челюсть, рука волосатого урода повисла на сухожилиях. После таких ран оба должны были если не погибнуть немедленно, то хотя бы ослабнуть. Однако оба завопили и с удвоенной силой принялись калечить друг друга. Их третий товарищ, поскуливая, ползал вокруг и норовил укусить кого-нибудь за ногу. Очевидно, пуля Леонида перебила ему позвоночник.