Я рассказываю как было дело.
- ... и вот однажды, - говорю я, - привычно возясь с культурой клеток императора, Юра заметил, что их поведение существенно отличается от обычного, как только в комнате появляется Поль. Едва он приближался к камере, как у клеток появлялась избыточная взаимная агрессивность, они просто набрасывались друг на друга, как крысы, подвергнутые электрострессу в ограниченном пространстве. Клетки, конечно, не царапали друг другу мордочки, встав на задние лапки, не грызли друг друга до крови своими острыми белыми саблевидными резцами, но у них были свои молекулярные инструменты агрессии. Часть из них, что покрепче и понастырнее приводила в отчаяние более слабых. Они кукожились, жались друг к дружке и старались избежать контакта с клетками-агрессорами. Одному Богу известно, как клетки избивали друг друга. Но приборы фиксировали состояние напряжения в их обществе, и если бы не своевременное вмешательство Юры, мы могли бы потерять Наполеона. Это закономерность проявилась несколько раз, и когда Юра поделился своими впечатлениями с Аней, она вдруг вскрикнула на чистом французском:
- Поль, выйди!..
Тот замер и долго, недоумевая, внимательно смотрел на Аню.
- Выйди, - зло повторила Аня и прищурила, точно в гневе, глаза.
Поль только пожал плечами и молча зашагал к двери. Аня и Юра уставились на приборы: все, как по команде, они засвидетельствовали мир в камере. Дверь едва захлопнулась за Полем, как Аня бешено заорала, будто ее собирались резать.
- Поль, Поль!!!
Они переглянулись с Юрой и снова устремили свои взгляды на приборы. Дверь отворилась, на пороге стоял шокированный Поль.
- Ани, ты сдурела? - спросил он (по-французски).
- Да, - ответил Юра, - подойди.
Тот послушно направился к камере. Аня и Юра не отрывали взглядов от приборов, и как только Поль подошел к ним, они одновременно вскочили и бросились друг другу в объятия. Такова радость открытия.
- Что с вами, - спросил Поль, - вы оба сдурели?
Все еще стоя в обнимочку, Юра и Аня теперь следили за приборами, не расплетая рук, и кивали головами, как полоумные: да, да, да...
- Признавайся, - обращаясь к Полю, наконец произнесла Аня, высвобождаясь из Юриных объятий, - ты кто?
- Привет, - сказал Поль, - приехали...
- Ты внешний враг, понимаешь?
Поль молчал.
- Я так и думала, - сказала Аня, - помнишь, еще в Париже ты мне рассказывал...
- Выйдите, - сказал Юра, - поговорите там...
Он кивнул на дверь.
- Понимаешь, - сказала Аня, - когда они с Полем вышли из лаборатории, - если особи враждуют друг с другом, пусть это люди или животные, или даже клетки, если у них есть общий враг и им грозит гибель - они объединяются. Для того, чтобы врага этого одолеть. Если же они ограничены временем, местом, свободой, при появлении врага они дерутся между собой, считая соседа врагом. Это закон. И ты - враг.
- Ань, ты думаешь, что говоришь?
- Помнишь, в Париже, ты мне рассказывал о своих корнях?
Поль молчал.
- Ты потомок в каком-то колене самого Бурбона - ярого противника Наполеона.
Поль кашлянул и продолжал молчать.
- Твои гены, твой геном создает биополе, в котором геном Наполеона не может спокойно существовать. Значит, ты - враг, понимаешь?
- Мне умереть?
Аня рассмеялась.
- Я принесу цветы на его каменную могилу, - дружелюбно сказал Поль, - и буду заботиться, чтобы они не увядали.
Он помолчал и добавил:
- Не понимаю, зачем нам этот коротышка-корсиканец? Вокруг множество умных красивых людей.
- Вот именно, - сказала Аня, - именно! Твои мысли распознаны его клетками. Отсюда - их поведение, эта агрессия. Ты все можешь испортить. Знаешь, похоже, что наш Валерочка прав. Его чувство противоречия...
- В чем же?
- Этот умничающий вирус тупой всеугрюмости, всенедозволенности и всенелюбопытства, всем своим видом демонстрирующий неприятие наших идей, он таки споспешествует... да-да, нашему продвижению к цели. Если бы не такие, как он...
- При чем тут твой вирус, - спросил Поль. - Ответь: мне умереть?
- Да-да, ни при чем. Умереть? Да ладно, - улыбнулась Аня, - живи! Просто держись подальше от императорских клеток. Вот и все. Вот и все...