Линна. Совсем не смешно.
Сембий. Да уж не смешно. Особо, если во внимание принять, что голову нашего города от всей остальной части городской чуть не отделил… Увы — до конца не успел…
Линна. Что именно?
Сембий. Да до свалки довести — только перевязал, да в телегу впихнул… Что вы так смотрите? Подумали — совсем дурной старик? Да ни черта! Так оно и было сделано! Побывал он самый, землевладелец великий, в тележке моей! Да как завизжал — на помощь, на помощь…
Линна. Вы успокойтесь, пожалуйста…
Сембий. Да я спокоен. Даже очень, поверьте мне — но такова уж получилась встреча моя с помещиком на конном манеже.
Линна. Где?
Сембий. Да уж такое место — конный манеж он сам выбрал, наверно потому, что я на половину человек, наполовину лошадушка — кентавром, правда, до конца не вышел, но рикша, Сембий — хоть куда!
Линна. Рикша?
Сембий. Смешно, да?
Линна. Вовсе не смешно.
Сембий. Да рикшей меня из-за двуколки моей прозвали, на которой я… (Пауза). Ах, проклятие! Она же там осталась… Может, и поломали уже! Поймите, что это значит! Я за годы сросся с ней!
Линна. Я понимаю, но…
Сембий. Ничего вы не понимаете! Да, ежели, они размозжили её, я хлыст возьму, я такой Божий хлыст возьму!..
Линна. Ничего с вашей тележкой не станет, кому она нужна!
Сембий. Мне, мне она нужна! Выпустите меня на минуту, я никуда не убегу, честное слово — не убегу, только двуколку мою я наведать должен — вне зависимости оттого, что станет со мной, её сохранить надо, тогда хоть то я буду знать, что меня кто-то ждет еще… (Пауза).
Линна. Я попытаюсь что-то сделать… Чтобы она не пропала…
Сембий. Может и поздно уже… Погубили…
Линна. Да нет же… Там же она, ваша двуколка, я вижу…
Сембий. Да будет так.
Линна. Линной меня зовут. (Пауза.)
Сембий. Лин-на — как струна оно звучит… (Пауза). Но в календаре нас, кажется, нет.
Линна. Нету нас. Это так…
Сембий. Да, но тем, имен чьих в календаре нету, им всё же один день отведен, так сказать — возможность им даётся…
Линна. Возможность даётся… (Пауза).
Сембий. Ею бы воспользоваться.
Линна. Не спеши. (Пауза.) Я о рикше хочу узнать. (Пауза.)
Сембий. Добро. Только не говори так — «я хочу узнать».
Линна. Так не скажу, я теперь буду ждать твоего возвращения из прошлого, я буду слушать тебя, да слушая, потихоньку пойду тебе навстречу… (Пауза).
Сембий. Ну, так, из прошлого. Это хутор сельский в Земгале, это дальние послевоенные годы. Когда по ночам выстрелы изредка были слышны… (Пауза.) Отца не помню… Мать всё время молчала… Время такое. (Пауза.) И вот, в вечер один во дворе нашем местная власть явилась — парторг пьяный да в кожаной куртке кто… Кричали, угрожали, я то ничего не понимал… Я ведь и в школу тогда еще не ходил. Да вдруг, недалеко от старой яблони, там же, на лугу, лошадушку нашу пристрелили… Так вот оно. Уж очень им стрельнуть, наверное, хотелось. Позже, даже когда мы с матерью из села уже уехали — лошадушка всё еще во снах ко мне приходила, да хлебом её всё потчевал, да травки ей нарывал, да всю жизнь свою её должником себя чувствовал. (Пауза.) В глазах лошади ведь мир весь.
Линна. Тебе не нужно было сюда попасть.
Сембий. Да к добру всё. Где бы рикша, старик, девушку такую бы встретил… Да еще в форме!
Линна. Пусть уж форма. Да не нужна она мне вовсе… Но и избавится не могу.
Сембий. Избавиться не можешь? (Пауза.)
Линна. Сестру мою несколько лет назад изнасиловали… Вот я теперь и стрелять и драться научилась, а тогда — голыми руками супротив стены… А тем всё сошло с рук — пару годиков условно… Да разве не стрелять таких не надо как псов бешенных?
Сембий. То-то я бы и, наверное, сделал.
Линна. Рикша, недавно я сон видела. (Пауза.) Я в чужом месте, каком оказалась, да всё кругом такое близкое да милое, будто я там выросла… Ветхий зелёный дом под деревьями — представь — акации до окон, сирень, яблони, каштаны…
Сембий. И что еще там было?
Линна. Еще. Колодезь там был.
Сембий. И ты попить пожелала…
Линна. Я воды попросить хотела… Я ведь не знала, разрешено ли… Сперва я решила просить у деревьев, затем у колодца самого, можно ли… разрешается ли… (Пауза).