(Вот с точностью определения могли быть проблемы.)
Безмятежная лень и высокомерие слетели с него в один миг — стоило чему-то резко вспыхнуть прямо перед ним, обдав жаром. Заставив вздрогнуть и сжаться.
Фонари, запоздало осознал он. Морена догадалась использовать пламя из фонарей.
Огонь не трогал, но Веель не думал, что будет так сильно дрожать, заставляя пламя вернуться обратно — не получилось, только отдалить, и он почувствовал, как девушка перехватила контроль над огнём, чтобы доделать это самой.
Демон, как глупо — он мог убрать, спокойно, огонь ведь слушался лучше, чем многое другое, но било почему-то дрожью.
— Не получается, говоришь? — наигранно весело фыркнул, дрожащей рукой приглаживая чёлку. Картинка перед глазами уплыла окончательно — слишком яркая вспышка, да и сил ушло внезапно много, и на фоновую поддержку её не осталось, так что до скамейки дошёл почти по памяти — вытянутой рукой только перепроверил, где спинка, и рухнул на предполагаемое сидение, порадовавшись, что попал.
Веель зажмурился и выдохнул, после открыв глаза и нашарив взглядом силуэт Морены.
— Э-эт-то не т-то, — запинаясь, отозвалась она. — Н-не то, что я хотела. Ты н-не поранился?
Веель отмахнулся, теперь чёлку наоборот, нервно начёсывая на лоб.
— Да ладно, всё круто, — прокомментировал наконец, когда пальцы застряли на каком-то колтуне. — Ты меня даже напугала, — небрежным тоном, но честно признался он.
Скрип.
— Точно не поранился? — Морена потянулась к нему рукой, но отдёрнула ладонь, то ли смутившись, то ли испугавшись. Его? Себя? Веель хмыкнул и закатил глаза:
— Точно.
Тишина, чуть затянувшаяся, глубокий вздох Морены и тут она затараторила, совершенно сбив Вееля с толку:
— Прости, я не подумала… Не об этом подумала… То есть, я от воды исходила, а не от этого, честное слово, я совсем не сообразила, — быстро-быстро, не давая ему и слова вставить — и заставив заторможенно попытаться понять, что же имеется в виду.
Веель растерянно провёл рукой по лицу, на пару секунд закрывая себе обзор совсем, и наконец понял, о чём она.
— А! Да ладно, ерунда, — махнул рукой. Это он мог бы на что-то намеренно надавить, а Морена, по крайней мере, по сложившемуся уже впечатлению, не выглядела способной на это. Даже интересно было, почему она в принципе такая запуганная — судя по некоторым оговоркам, были виноваты родители, но Веель не особо представлял, какая может быть конкретика. В конце концов, в его круге общения до этого не было ни одного сверстника, у которого родители в принципе существовали. Мать Фруд вроде как жива, но он искренне надеялся, что она никогда не объявится и Фруд не отберёт.
Раньше думать надо было, а теперь даже он — хоть и признавал мысленно, что отдавал Фруд куда меньше, чем та того заслуживала, в ответ, — сделал для неё больше.
Тишина затянулась, и Веель решил взять инициативу на себя.
— Меня зовут Веель Велиар Зеул. Зеул — это…
— Я знаю, — внезапно прервала Морена. — Дядю Ру… Руевита, дядю с отцовской стороны, его казнили со слов Зеулов.
Веель накрыл глаза ладонью, кивнул — фамилия ему ничего не говорила, но он не был удивлён.
— И они входили в Совет. Не тот, который сейчас, конечно, а прежний… До самого конца, — последние слова дались Морене с трудом — кажется, девушка уже начала сращивать картину. — Ну и, один из самых древних родов.
— Да ты побольше меня знаешь, — весело фыркнул Веель. — Да. Приют, в котором я жил почти двенадцать лет, находится на нашей бывшей земле, потому все воспитательницы прекрасно знали, кто я, и считали меня явно потенциальным преступником, — спасибо им хоть за то, что Фруд никто ничего не говорил. Если б они в приютские бумаги не залезли, то и сами бы не знали ничего — если Веель был похож на их общего отца, то Фруд — только на свою мать, и об её родстве никто ничего не узнает и в её будущей жизни не помешает. Взрослым она нравилась, так что наверняка они сами это прекрасно понимали. — Я пока им не стал, но у меня всё ещё впереди, — после его слов воцарилась очередная пауза, и он уже начал подумывать, что шутка вышла слишком дурацкая, но Морена неуверенно заговорила вновь:
— А их… судили?
Веель в ответ фыркнул и, не выдержав, залился вполне искренним смехом:
— Их?
Память выхватила из глубин воспоминание: мать беседует с кем-то важным, но инициатива и власть тут явно за ней, он из-за шторы видит лишь её затылок и тёмную косу с какими-то зелёными с золотом вплетёнными украшениям, он подкрадывается сзади — и всё, мысль обрывается. Таких картинок было довольно много, но ничего конкретного.
На их основе Веель был почти уверен — они бы лучше умерли сами, но не признали поражение.
— Их сожгли! В собственном доме! — вновь привычным жестом провёл по глазам и вскочил, яростно жестикулируя, Морена от неожиданности отодвинулась. — Ночью!
Он не спал? Или проснулся? В памяти той ночи вообще не осталось, только боль после, разрывающая до слёз и крика. И «может, не надо его тут оставлять?»
«Это к беде, точно вам говорю».
— Смешно! — фыркнул он озлобленно-возмущённо. — Судили толпой! Справедливо, да? Демокр-ратично, — съязвил. — А я… мне вроде как сначала повезло, а потом меня кто-то всё-таки вытащил, — скорее всего, он действительно в первый раз тогда замагичил, очень уж целым остался, да и характер магии совпадает, а он часто складывается в детстве именно из жизненной необходимости. Веель перевёл дух, успокаиваясь, и сосредоточил взгляд на Морене, но не понял, как она.
— Фруд, — продолжил он, — моя единокровная сестра, ей повезло побольше. Почти никто не знает, с кем она связана… И она хорошая, я её люблю, — неловко, но искренне уточнил. Продолжение с губ срывается неожиданно даже для него самого: — Мне надо узнать, как она.
Веель думал о ней каждый день, почему-то беспокоясь. Это было глупо, ведь она никогда не попадала в неприятности, более того, почти все вылазки вместе с ней проходили без проблем. Фруд притягивала к себе удачу, с ней просто не могло ничего случиться.
Но, с тех пор, как она взяла его под свою опеку всего в шесть лет, они никогда так надолго друг друга не теряли. И — он обещал, а ей единственной он решил никогда не врать. Почти. Ну или хотя бы по минимуму, хорошо, совесть, твоя взяла. Но конкретно это обещание держать он планировал.
— Это просьба? — весьма спокойно уточнила Морена.
Веель смолк, сам размышляя над собственными словами.
— А ты можешь согласиться?
— Да, — через паузу ответила девушка (Веель мысленно поставил на то, что та сначала кивнула).
***
— Ты безнадёжный, — раздражённо заверил Шакс. — Не знаю, как можно быть настолько безнадёжным, но ты безнадёжный.
Веель сердито зашипел в ответ, не особо раненный этими словами — слышал их далеко не в первый раз, но приятнее от этого они не становились.
— За такую кучу времени ты все равно ничего не усвоил нового, только перелапал тут всё, — возмущённо продолжил мужчина, но Веель решил просто игнорировать, по приютской привычке, и через эту завесу умела пробиваться только Фруд, потому Шакс мог говорить что угодно. А он потянулся и ухватил с полки книгу в самой приметной обложке, с красно-золотистым корешком.
— А это что? — жизнерадостно поинтересовался Веель, совсем не ожидая, что ворчание сменится так резко на бурную реакцию.
Шакс выдернул у него книгу, стукнув его по руке, и Веель дёрнулся, уронив одну из склянок на лежащие на столе записи. Кожу у правого локтя обожгло каплями, он чуть дёрнулся, заставив дядю выругаться. Книга оказалась поспешно запихнутой обратно, а самого Вееля оттащили в сторону от стола.
— Идиот! Обожгло?
Веель потянулся пальцами к пощипывавшему месту, и Шакс опять стукнул по ладони, заставляя отдёрнуть руку.
— Не трогай! Сейчас… — он завозился, судя по звуку, копаясь в ящике стола, через полминуты вернувшись к нему, чтобы стереть попавшую на кожу жидкость какой-то тканью. Руку всё ещё немного жгло, но не очень болезненно.