— А это было что? — не менее весело поинтересовался Веель уже про зелье, потирая пострадавшее место.
Шакс в ответ ещё более рассерженно выругался и принялся убирать со стола всё лишнее, после чего сгрёб и часть содержимого с полок. И не просто убрал, а швырнул от души в камин, после чего в очередной раз нелестно высказался в адрес Вееля и вышел, хлопнув дверью. Веель же среагировал быстро, почти потушив огонь, выпихнул оттуда ногой, стараясь касаться только подошвой сандалии, ту книгу в яркой обложки, швырнул что-то с полки наугад взамен (вряд ли Шакс так уж часто тут что-то читает, может, и не заметит). После чего ему пришлось заставить огонь разгореться обратно — от этого уже как-то болезненно мутило. Кажется, завтра он просто весь день проспит.
Веель прижал к себе книгу в едва успевшей подгореть обложке (судя по ощущениям, издатель о защите заранее позаботился) и открыл дверь, прислушиваясь. Звуки шли с верхнего этажа. Отлично.
Он выскользнул из комнаты, а потом, накинув в коридоре плащ, и из дома.
========== Глава 13. Третий. ==========
По пути у него оборвался один из ремней на сандалии. В принципе, вполне ожидаемо, но запасных у него не было, а искать обувную лавку и там что-то выбирать, прижимая к себе огромную книгу, казалось не менее странным решением.
Поэтому Веелю пришлось сначала плестись, довольно медленно, к дому, там оставить всё (не) лишнее. Ремешок он попытался хоть как-то закрепить — сначала магией (безрезультатно, ничего не удалось приспособить), потом попытался как-нибудь по-новому перевязать ремни, чтобы они держали подошву. Очень слабо, но, по крайней мере медленно идти можно было.
Вот только откровенно лениво, это во-первых. День выдался жутко насыщенным: сначала он шлялся бесцельно по улицам голодный, потом этот внезапно слишком откровенный разговор с Мореной, потом ещё и вечер с Шаксом, — это во-вторых. Ну, а в-третьих… В-третьих — он не знает, куда идти.
Завтра сходит, окончательно решил Веель, развязывая так тщательно завязанные сандалии. Ещё, кстати, ботинки нужны, но на них денег не хватит. С финансами у него было плохо — там выпросит, там стащит, тут подзаработает немного… С этим тоже надо что-то было решать, но как же неохота. Какая-то часть потенциально решалась легко, Шакс сказал, что у него вообще-то есть наследство от родителей и второго дяди (его Веель не помнил абсолютно, хотя, кажется, видел), от первых не так уж и много, потому что почти всё или сгорело, или растащили, или растащили, но на благо государству, но к какой-то части, принадлежащей лично матери Вееля, у Шакса был доступ и он успел что-то забрать со счёта. Но отдавать ему пока наотрез отказался, мол, сначала себя в порядок приведи.
А питаться он, видимо, всё это время должен воздухом. Веель, борясь с последним чересчур крепко завязанным узлом, на одной ноге допрыгал до подоконника, пошарил на нём, вспоминая, куда запихнул вчерашнюю лепёшку. Не вспомнил.
Пришлось дальше искать — нашлась в итоге на столе. Где, собственно, и логичнее всего ей было быть, как-то даже странно. Веель буркнул на самого себя и вцепился зубами в уже подсохшее тесто.
Немного он всё-таки дурак, но признавал это — искренне, конечно, — только самому себе.
Скосил глаза в сторону двери, щурясь на пятно так и оставленной на полу книжки (не уверенный, что щурится именно туда, куда надо, но вроде больше блестящего не было). А теперь, демон, главный вопрос.
Прочесть-то её как?!
***
Самым отвратительным во всей этой ситуации было то, что мальчишка действительно, хоть и был почти копией напыщенного богатенького идиота (хотя Шакс вынужден признать — идиот был даже всё-таки посимпатичнее, огонь и сиротская жизнь все смазливые черты слизнула), но сестру действительно напоминал. Даже таким дурацким совпадением, как любовь к зелёному цвету (мог ли мелкий это запомнить? Он вообще цвета-то различал или это ещё большая случайность?), но в первую очередь — мимикой и ужимками.
Если бы не это — выгнал бы тогда и демон с ним, пусть сам вертится, как хочет. А тут Шакс, кажется, даже ощутил что-то вроде угрызений совести, сам не уверенный, что именно он чувствует. Он давно изолировался ото всех, даже дом покидал редко, лишь бы никто не подумал за компанию обвинить ещё и его. Давно забыл про старые амбиции, про семью в целом (на похоронах Таната об этом пожалел).
Но мальчишка-то сам его нашёл.
Характер у него был не сахар, но это не было особой помехой. Шакс привык с людьми не сходиться: как с довольно жестокими родителями, хотя Алекто всё-таки, после ухода матери, прилетало побольше; как с братом и сестрой — Алекто была грубой-резкой, Танат — вялым и безынициативным; как не создал свою семью и не имел друзей, чувствуя себя комфортно лишь в одиночестве.
Хорошо, да, он не знает, в чём проблема, честно признался самому себе Шакс, выгребая остатки сожжённых книг. А их не больше должно быть? Ему казалось, он солидную такую пачку закинул…
Возможно, в том, что это в принципе было слишком сильное вмешательство в его жизнь, а он в последние годы стал не менее «домашним», чем Танат, всего хорошего тому на небесах.
Шакс чихнул и скользнул взглядом по полкам. Возможно, тут осталось ещё что-то опасное и запрещённое, надо внимательно пересмотреть и избавиться. Во-первых, ему не нужны даже крохотные шансы на проблемы. Во-вторых, у мальчишки плохо с личными границами и роется он где попало, хотя Шакс и заявил ему, чтобы место для жилья искал где угодно, но не менее чем в километре-двух от его дома, но во время своих визитов Веель все равно умудрялся набедокурить, как вчера. Да, точно, завтра или ночью займётся этим.
Многовато осталось со времён, когда Алекто-подростка копалась во всём этом, тянувшись к самым разным знаниям (а Шакс перетащил это потом в своё имение, будучи молодым и амбициозным, но, в отличие от сестры, видевший чёткие границы). Но одно дело, когда это делает невеста приближённого к королевскому двору аристократа, а совсем другое — когда такие вещи хранятся у другого аристократа от почти мёртвой ветви. Через столько лет после переворота. Когда всю магию, влияющую на людей, кроме лечебной, объявили под запретом.
Племянника б спихнуть на кого-то — было б совсем хорошо. А то даже слово непривычное. Подождать только немного, пока тот хоть немного привыкнет к жизни. Мальчишка очень много нёс чего-то про сестру, судя по всему, идиот умудрился успеть и ещё одного ребёнка успеть заделать, но это ничего особо не давало — дитё на дитя не свалишь.
Надо было его дальше взаперти держать, хотя бы нервы не трепал.
(Возможно — вина?)
— У тебя воняет, — заверил Шакс, проходя в спальню брата, даже не сняв мокрый плащ.
Танат, сидевший на кровати, попытался встать. Он постарел как-то слишком резко, выглядевший сейчас почти стариком, не на годы, а в разы старше Шакса. Он невольно поморщился, раз столько лет не виделись, то он предпочёл бы и не видеть брата дальше. Возможно, даже не знать, что с ним.
— Ты пришёл, — выдохнул Танат, и Шакс почему-то ярче всего запомнил именно это, эта пара секунд, когда на болезненном лице брата проявилась почти радость.
— Ты позвал, — отрезал почему-то грубо он в ответ.
Танат всё-таки встал, нетвёрдо держась на ногах, и тут же зашёлся в приступе жуткого кашля.
— Может, ты вообще заразный, — с опаской заметил Шакс, и брат в ответ помотал головой:
— Я бы тебя не звал.
Заставляя с какой-то обиженной злостью осознать, что да, он бы не позвал. Слишком нудный и ответственный в каких-то тупых мелочах и абсолютно беспомощный в главном.
— Зачем? — Шакс не хотел снижать обороты, но тон всё же смягчился, заставляя злиться уже на себя.
— Хотел тебе пару вещей сообщить. Не поможешь?
Шакс в ответ ругнулся сквозь зубы и всё же дал брату опереться на себя.