Веель молчал, смотря в никуда, и это нравилось ему всё меньше. Лучше бы как обычно.
Шакс предполагал, что мальчишка сумел считать какие-то обрывки эмоций двенадцатилетней давности — может, даже своих собственных. Чутьё у него было хорошо развито, видимо, подменяя зрение.
— Алекто… Нет, наша мать. Когда Тану исполнилось шестнадцать, она просто ушла из дома. Тана она не могла забрать, наследник, к Алекто не привязалась, а я был любимым ребёнком отца, — почему-то это понимание далось так же трудно.
Шакс понял — на самом деле, отец этого и не скрывал. А он сам этим, кажется, гордился. Считая, наверное, что Танат просто слишком плох и упрям, а Алекто, ну, подумаешь, немного по дому припрягали, пока он бесился и дурака валял… Пока та на свадьбе не бросила ему злобно-болезненно о том, через что прошла.
Та мелкая девчонка, которая на нём весело висла и лезла играть — и, казалось, доверяла.
Если б Танат тогда не уехал учиться в столицу, она бы ему тоже доверяла и не ассоциировала с отцом, несчастно напомнил себе Шакс. Его слово-то побольше весило.
(А ему она доверяла, но он был слишком эгоистичен, чтобы что-то замечать.)
Да и без доверия мог бы что-то сделать, в конце-то концов.
— А у них обоих с отцом было всё отвратно, потому она просто вышла замуж при первой же возможности, — неловко сократил всю трагедию ситуации до пары слов. — Причём выбрала вариант, который отец не смог бы отклонить. Больше я с ней почти не общался — на свадьбе поглазел, на каком-то вечере пересёкся, да вот и тебя мелкого посмотреть приходил. А, ну, и после смерти отца, когда она Таната поздравляла, — поздравляла с абсолютно холодными глазами и будучи самой причиной его смерти. Это был так себе семейный вечер, но предшествующее ему Шакс даже упоминать не стал. Возможно, потому что это было больше на их (его?) совести, чем на совести Алекто.
— И-и? — Веель вновь начал грызть ногти. В данный момент это даже не раздражало.
— Ну, и была она графиней под стать всей верхушке, — пожал Шакс плечами. — Не ангелом.
Прикрыл глаза сам, не желая (не выдерживая) больше смотреть на мальчишку:
— Мне больше нечего про это сказать. Не силён, знаешь, в политике, — криво усмехнулся.
Интересно, это он сейчас хуже или лучше сделал? Себе, кажется, ближе к первому.
Почему-то было действительно больно.
— Я понял, — отозвался Веель, и Шакс вздохнул.
— Не грузись этим. На тебе ничего из этого больше не сможет существенно повлиять.
— Ага. Всего лишь двенадцать лет прожил в окружении людей, из которых лишь одна не считала меня безнадёжным, — фыркнул он в ответ.
— Да ладно, — закатил глаза Шакс, ни на секунду не поверив в эту несчастную интонацию — очень разительно отличалась от предыдущих реплик. — Ты пытаешься этим пользоваться и когда можно, и когда нельзя.
Даже немного было любопытно, что за девчонка решила, что он не совсем пропащий.
— Не вживайся слишком сильно, — посоветовал он. — Не особо поможет, если ты хочешь оставаться в столице.
Причём сам он сюда переехал… После смерти отца? Вообще, назло старшему брату, чтобы показать, что тот ему не указ и он его как главу семьи не примет, да и из-за высказываний Алекто. (Издалека брата было легче ненавидеть.)
Да и быть вторым после Таната в месте, где он привык быть значимым, было, кажется, слишком для его гордости на тот момент. На самом деле, Шакс уже не был уверен. Слишком много всего, а у него на тот момент эмоции и амбиции били через край.
— И вовсе я не… — Веель соскочил с дивана. — Я не, в общем. Ладно, я обещал кое-кому встретиться. Спасибо.
— Ешь ещё чьи-то мозги? — подозрительно поинтересовался Шакс, подтолкнув его в нужную сторону.
О небо, мальчишка умеет краснеть.
— Нет!
И, видимо, привязываться. Хотя это ещё на болтовне про сестру было понятно.
— Ладно, иди, — хмыкнул, махнув рукой, Шакс. Вот он точно не хочет привязываться к мальчишке. Ничего хорошего он ему не даст - как не дал и сестре, и брату.
***
— Ты вышел на улицу с такой мокрой головой? — скептически поинтересовалась Морена.
— Вообще-то она почти высохла, — Веель взъерошил себе очевидно мокрые волосы, и она в ответ страдальчески вздохнула:
— Давай пока зайдём.
А то заболеет потом он, а стыдно будет ей.
Вообще-то проводить сюда посторонних было запрещено, но соседка уехала к родителям на выходные, в честь которых отлучилась и охранница, так что даже ей было не очень страшно нарушить правило. Ну или на неё очень плохо влияют.
Морена в комнате сразу принялась искать перчатки, всё-таки прохладно, пододвинув Веелю стул, но, обернувшись, обнаружила, что парень остановился у повешенного по инициативе соседки зеркала, разделяя пальцами пряди.
Подумав, в том числе и о том, что даже по меркам её довольно сильной брезгливости он сейчас явно чистый, вместе с перчатками прихватила и гребень, который, подойдя, воткнула Веелю в волосы сзади, совершенно не удивившись, когда тот в волосах застрял.
— Причешись, — фыркнула она, перекладывая перчатки в сумку и не зная, чем ещё занять время.
Тот, на удивление, послушался, а Морене ничего не оставалось, как смотреть. Это выглядело почти мило. Даже появился соблазн ему волосы заплести, но длины явно ни на что особо не хватало.
— Мы куда-то конкретно идём? — уточнила она.
Веель сосредоточенно причесал чёлку, а потом с не менее серьёзным лицом пытался как-то убрать её обратно, но головой всё же помотал:
— Да вроде нет.
У Морены особо не было друзей. В детстве была одна подруга, соседка, но с ней они как-то совершенно глупо разошлись ещё пару лет назад, а больше ни с кем не получалось — её сильно грузили по дому, да и нянчить братьев-сестёр приходилось, вот и не возникало возможности пообщаться с кем-то извне.
А сейчас она неловко пыталась познакомиться с однокурсницами, но как-то очень неловко. Не знала, когда заговорить, когда промолчать, всё время слишком находилась настороже. Хотя, казалось бы, тут все в большинстве своём были хорошими. Да и не смеялись над ней и не упрекали, но подсознательно она слишком сильно этого ждала. Может, если б повезло пересечься с кем-то таким же тихим… Но пока не удалось.
Хотя вот Веель уж каким, а тихим точно не был, но она так и не смогла трактовать, что их связывает, что она чувствует и в принципе, какой он человек.
Наверное, это было даже неважно, пока он с ней общался так, как будто она была обычной и как все. Не сломанной.
Ей даже немножко казалось, что это она обманщица и просто притворяется, вот он так себя и ведёт. А ещё смешнее — если они оба притворяются.
— Ну ладно, — неуверенно передёрнула плечами. — Только у меня уроки, контрольная послезавтра… Времени не очень много.
— Зачем учиться, если это тратит столько времени, — буркнул Веель, откладывая гребень. — Тебе правда нравится?
— Да, — кивнула Морена, уже приноровившись озвучивать вслух слова, которые можно было бы заменить жестами. — Интересно. Я чувствую себя сильнее и умнее, — или убеждает в этом себя, что может таковой стать. На данном этапе — это пока не очень важно.
Морена беспокойно пробежалась взглядом по комнате — вроде бы всё в порядке, но тревожно.
— Ну немного, так немного, — с деланным недовольством проворчал Веель, заставив Морену невольно улыбнуться и подавить порыв съязвить.
— Ладно, пойдём, — подумав, решила она. Слишком неловко.
Пара часов — непривычной всё ещё беззаботности, пара часов — лёгкости, которой с большинством так и не удавалось достичь, пара часов — чуть растущей уверенности.
Разбивающихся вновь под конец случайной фразой.
— Я… могу тебя через пару дней, когда освободишься, кое-что попросить?
«Мил только с теми, от кого ему что-то надо».
Морена чуть вздрогнула, но кивнула:
— Да, конечно.
Возможно, лучше так, чем совсем одной.
Комментарий к Глава 15. Самообман.