Но арлекинам свои трудности объяснять не будешь. Они им даром не нужны. Что им нужно, Саня не понимает, а спрашивать не станет. Спрашивать — еще больше нарываться.
Однако обстановка как-то сама собой устаканилась и замирилась. Шак убрал со стола копыта, да и собака не казал больше клыков, стоял у стенки, ногти ковырял.
— Давай разойдемся красиво, — после долгой паузы предложил Сане Апостол, — Жук хотел тебе помочь из чисто гуманных побуждений. Его вина. Нечего! — прикрикнул он на собаку. — Не ерепенься. Каждому помогать, сам без головы останешься.
— Значит, надо было кота бросить, чтобы ему яйца оторвали?
— Его проблемы.
— Он же совсем молодой.
— Будет таким дураком, никогда не состарится.
— Да брось ты, Шак, все путем. Котик пойдет своей дорогой, мы — своей.
Саню вовсе отпустило. Удерживать силой его ни кто не собирался. Наоборот: Шак не чаял, побыстрее избавиться от глупого кота. Осталось, встать и уйти. Другое дело — куда? Подорожной у него нет. В город не сунешься, там законный колдун у ворот караулит, все глаза проглядел… Кстати, о какой кастрации речь? В этом княжестве за самовольное поселение аллария в городе, всего-то штраф полагался. Саня помнил.
— Я про кастрацию… — решился он подать голос. — Нет такого закона.
— Для всех остальных нет, а для тебя особо изобрели, — отбрил собака. — Те, двое, которые за тобой гнались, знаешь кто?
— Девка и колдун.
— Не просто девка, а колдунова дочь. Разницу понимаешь?
Саня понимал. Вернее, только сейчас понял — аж в мошонке закололо. Особым пунктом законодательства оговаривалось: соитие незнатного аллари мужского пола с лицами, принадлежащими к высшим кругам, по согласию, или без согласия последнего, карается кастрацией посягнувшего.
Дочь законного колдуна как раз теми самыми кругами и является. Тут не поспоришь.
— А она соврала, что папаша — лавочник, — заспорил Саня.
— Иди, доказывай! Судьи будут оскорбленного родителя слушать. Тебе никто слова не даст сказать в свое оправдание. И заметь, положение действует по всему княжеству, а не только в городе.
Все, приехали! Свободен аккурат до первого поста. Родитель девки, само собой, по всем перекресткам приметы разослал, а уж на границу — и подавно. Капкан!
— Иди, кот, — устало прогудел Шак. — Никто тебя держать не станет. Собаку только не забудь поблагодарить.
— Спасибо, — вежливо выговорил Саня, встал и направился к двери.
Надо бы смириться и попросить помощи. Только он не мог. Ну, никак не мог. Еще мамка приемная в свое время ругалась, что за пасынок ей достался. Другой без мыла в задницу влезет, а этого хоть режь — г-о-о-рдый!
— Стой! — рявкнул Шак, когда одна нога уже стояла на пороге. — Куда пойдешь-то?
— На улицу. Отлить.
Послать бы их подальше! За что? Да просто, никого другого рядом не случилось. Эти, кстати, не самые плохие — даже в лоб не получил. Просто, мир плох или он, Саня, для этого мира плох…
— Отольешь, возвращайся, — велел Апостол.
И будто гора с плеч. Когда есть куда вернуться, угроза, остаться перед людьми и законом совсем одному, уже не грызет, выедая в душе лунку для страха. Он больше не думал, что ему тут придется делать. Манатки сторожить? Да — запросто. Скарб таскать? Он, что, боится тяжелой работы? Арлекина представлять? Научится, не велика затея.
За дверью охватило сухим зноем. Промокшая потом рубаха вмиг высохла и заскребла по спине соленой щеткой. Во рту давно навязла горькая слюна. Саня осмотрелся в поисках колодца. Такового не нашлось, зато в дальних зарослях блестел ручей. Туда он и направился, по дороге окропив кустики горячей как кипяток мочой.
Рубаху и штаны он прополоскал, выжал и разостлал на низких кустиках жимолости, а сам ухнул в заводь с головой, благо воды хватало. Первым делом надо было смыть с себя пот, грязь и страх.
Запах страха Саня чуял за версту. Другие аллари, впрочем, тоже. И самому от собственной вони противно, и арлекинов злить не стоит. Сколько их всего? Лошадь, собака… Шак помянул каких-то девчонок. Эти не в счет. Неприятности могли проистекать исключительно от мужской компании. В этом Саня за свою не такую уж короткую — двадцать пять лет — жизнь убедился. С женщинами он как-нибудь договорится.
Так бы и сидел в воде. Ни вони, ни пыли, чисто, прохладно. Случись ему когда-нибудь разбогатеть, заведет себе бассейн и будет в нем плавать все лето. А зимой — в горячей ванне.
Размечтался! Вылазь, давай, да поторапливайся. Тебя в сарае заждались: один с клыками, другой с копытами.