— Хочешь меня остановить?
— Глупец! Ты не даешь себе труда подумать, куда тебя заведет дурная голова. Ты не найдешь Эда. Ты их не найдешь! Они ушли за границу моих земель.
— Посмотрим.
— Последний раз тебе предлагаю: оставайся.
— Нет.
— Тогда…
Толпа заволновалась. Саня обернулся. К нему шел Горюта. Поравнялся, поставил под ноги коня торока.
— Не откажи, господин кот, прими от меня в дорогу.
Теперь они стояли плечом к плечу. К ним примкнул Клим и еще кто-то. В затылок дышали.
— Тогда иди, — выдавил князь. Могучие плечи обмякли. Саня кинул ногу в седло, Горюта подставил руки под колено.
Верхом кот оказался с медведем глаза в глаза. Ожидал злости, черного гнева, ненависти, а увидел досаду. И рад бы князь остановить неразумного котейку, да вот не получается. Пока…
— Медведей против меня не посылай, — тихо сказал Саня, упреждая. — Пожалей родаков.
— Думаешь, осилить? — вскинулся Пелинор.
— И не думаю даже. Прощай, господин хранитель Границы. Не держи на меня зла.
— И ты…
— Людей, прошу, не трогай.
— Не трону.
Ворота растворились, невысокий крепкий конек пошел с места в хорошую рысь. Копыта простучали прощальную дробь по бревнам моста.
И вдруг встретило солнце. Пока переглядывались да переругивались с Пелинором, облачную пелену разметало прорехами, в одну из которых упали лучи. Саня не подгонял коня, тот сам перешел в галоп, будто не чая быстрее оставить крепость, пряничные хоромы, Границу, князя, княгиню, сопливую медвежущку, верных Пелиноровых воинов и того же Горюту, который, зная про яму, против воли господина пошел.
Прощайте золотые горы на шелковых коврах. Не жалко, особенно, если все время помнить про людоедов. Ты на этих коврах с девушкой обнимаешься, а за стеной…
Нельзя чтобы была яма. Поганого упыря, звероящера… это — да. Туда им и дорога. А безумного ребенка? А мужика в грязной шкуре, который за прутья решетки цеплялся, да с перепугу на Пелинора рычал? Но оставь их жить, придется заботиться, учить, кормить, пристраивать. А зачем князю такая обуза? Зачем ему ненужные люди? Ни проку от них, ни толку. У него высокая цель, тайная и тяжкая. И ответственность перед всеми аллари, а главное перед собственным родом. Князь осилит герцога, сядет на высокий престол и начнет править по справедливости, но от ямы уже никогда не откажется. Нипочем не откажется. У герцога, надо полагать, тоже своя яма есть. Неужели любая власть опирается на людоедов, схороненных от посторонних глаз в каком-нибудь донжоне?
Погоняй, котейка. Выходит, за без малого тридцать лет ничего-то ты не видел. Разве, Камишер родной, так там — ни князя, ни герцога. Там только друг за дружку держатся, иначе — конец — стопчут людей Дебри. От суровой жизни, что ли, там терпимости больше: человек, не человек — какая разница, лишь бы не кусался.
Вернуться в Камишер? Можно, только сначала надо товарищей найти.
Развилку за лесом, от которой арлекины двинулись восвояси, Саня и с закрытыми глазами бы не проехал. Что земля перерыта, и кусты помяты — полдела. В воздухе что-то такое витало. Кот натянул поводья, зажмурился, повел носом. Вот с Шаковой телеги сполз возница. Апостол перебрался на облучок.
Фасолька тихо, чтобы никто не услыхал, всхлипнула, утерла мокрый нос кулаком.
Эд легко прыгнул на свой облучок. Вокруг головы, будто темное облако. Саня вспомнил князя. Не соврал Пелинор, как есть, собака лапу к поспешному отъезду приложил. Но поворачивать и просить у хранителя Границы прощения, кот не станет. Догонит арлекинов, а там и разберется, с чего это Дайрен беременную Цыпу и ни в чем неповинных Апостола с Фасолькой, не дожидаясь Саниного возвращения, за собой потащил.
"Ты его не вини. У него судьба страшная…" Мученик! А по рылу он у меня все равно получит…
Саня повернул от развилки на южную дорогу. След и тут сохранился. Зря князь печалился, что котейка своих не найдет. Граница, не граница — нос он завсегда при тебе. И голова.
К полудню впереди замаячил дорожный камень. Такие по всему герцогству стояли. Стрелка налево — Землероевка, стрелка направо — Хрумки, прямо — Малоперекопанное.
На этом камне указаний не выбили. Зато на правой дороге виднелись следы огромных лап. Конь прянул ушами, совсем как Апостол. Саня подъехал ближе. Медведь был тут совсем недавно. Ушел в ближнюю балку, и по сей момент недалеко обретается. Кот на всякий случай привстал в стременах, оглядеться, но ничего особенного не заметил. Внял, стало быть, князюшка голосу разума, не послал родаков против сумасшедшего кота. Но медведь тут очень долго путь сторожил — старого и свежего помета полно.