Старому седому термиту ничего не оставалось, как спрятаться за верхушку своего недостроенного замка и наблюдать. Тем более, к противной компании присоединился Его Зеленое величество Повелитель леса. Тут уже не до коварных планов, сиди, прижав усы, и тихо надейся, что не заметят, не тронут. Характер Пан-Дар-Т" ха- Лаххеда, шепотом именуемого мелкоподданными просто Паном, знал всяк живущий на его земле.
Сначала все спали, потом нянчились с проснувшейся курицей, потом уставились на Шака. Апостол отмахивался, ругался, дотянулся даже один раз до развеселившейся Фасольки. Но Саня видел, как конь украдкой сбегал за телеги с полной миской воды и, используя ее вместо зеркала, посмотрелся.
Дело в том, что, получив часть, предназначенной исключительно Цыпе, живой воды, сын вольного клана Шак по прозвищу Апостол резко помолодел. Он как прежде хмурился, иногда щерил в незаправдашней улыбке зубы, но выходило это у него не страшно, как раньше, а комично. Тем более, что лицо коня нет-нет да приобретало счастливое мальчишеское выражение.
Кот сушил над огнем одежду и уже прожег в нескольких местах дорогую бархатную куртку. Сказывалось отсутствие привычки к изысканным вещам. Но выбрасывать ее он не собирался. Во-первых, все старые тряпки остались у Пелинора. Во вторых… рубашка, которая высохла сама по себе, имела длинные кружевные манжеты. Напяль поверх дерюгу, на кого будешь похож? Правильно… просушит куртку, потаскает ее пока та сама не развалится и выкинет все разом.
Эд очухался только к темноте, но нет-нет, да болезненно морщился, зло кося на Зеленого Хозяина. Сволочь! Демонстрацию он решил перед Солькой устроить. Но смотрел на ожившую, расцветшую необыкновенной красотой, Цыпу, на обновленного Шака, и менял злость на милость. Тем более — гневаться на золотоволосого, все равно, что на Фасольку. Хозяин леса происходил из рода дриад. А это вам ни хухры-мухры. Это — явление редчайшее, никем почти из живущих не виданное.
Ни для кого не было секретом, что дриады почти бессмертны. То есть естественной смертью они не умирали. Жили себе и жили. При том — одни женщины. Но ведь откуда-то они должны были появляться. Для изучения сего феномена в университете имелась целая лаборатория, занимающаяся по причине скудости фактического материала, исключительно теорией. Ученые мужи, возглавляемые важным, но несколько… глуповатым зайцем Ткачиком, намудрили, что дриады размножаются партеногенезом. Ткачик всю свою ученую карьеру доказывал это, главным образом с помощью всяческих софизмов. Вел факультативный курс, на который мало кто из студентов заглядывал, а до истины докапываться — на фига она, если и так все в жизни прекрасно сложилось?
Тутанх в споре с Мараведишем, только раз коснулся мутной темы, но Дайрен запомнил, оброненную скарабеем фразу, дескать, если дриаду мужского пола никто не встречал, это еще не значит, что ее или, вернее сказать: его, не существует. Тутанх относил дриад к коренным жителям континента, Мараведишь сомневался. Но поскольку фактического материала, опять же, было катастрофически мало, ученые мужи опасались строить свои выводы на домыслах и фантазиях недалекого зайца.
Солька сидела непривычно тихо. Зеленый господин на нее посматривал, но не приставал. Цыпа нянчила завернутый в тряпочку болтун. Под черной кофточкой выступали исхудалые, острые плечи. Курица время от времени принималась что-то напевать, но спохватывалась и замолкала.
Ее было жаль. И одновременно, радостно, что жива, что, как прежде, сидит с ними у огня и смотрит внутрь себя огромными черными глазами.
О Пелинорах уже наговорились вдоволь, но тема всплывала, как пузырь над водой. От нее отмахивались, разговор заходил о другом, но выскакивал вопрос, и все возвращалось на прежний круг. Зеленый господин не встревал и даже вопросов никаких не спрашивал. Оно и понятно. У него своя страна, маленькая и непонятная. Ему до трудностей каких-то приблудных аллари дела нет.
Так все сходилось, что Пелинор порушил данное слово и старую дружбу с Дайреном исключительно из-за Саньки. Все, можно сказать, поставил на кота. Тот уже и спорить устал.
— Оставим Эрику, ладно? Согласен, для счастья любимой племянницы князь бы на многое пошел, но он же преступил все законы! — возмутился кот на очередную подначку собаки.
— Кроме медвежушкиной семейной жизни у Влада и другие резоны были, — безапелляционно положил Эд.