Человек махнул с крыльца рукой, хмыкнул.
- Профессионал остается профессионалом, даже когда болен. Заходи в дом.
Ратибор огляделся.
Вокруг дома раскинулся пышный цветущий сад: яблони, вишни, гигантская морковь, помидорное дерево, банановые пальмы, тополя, араукарии, орех, просто какие-то пушистые жерди, камни на многоходульных корнях, похожие издали на пауков,все было покрыто ослепительно белыми цветами величиной с голову человека, причем многие цветы дышали и складывали лепестки, словно бабочки, готовые улететь. Небо над головой было лимонно-желтого цвета с серыми трещинами, складывающимися в рисунок такыра.
Глаза продолжали слезиться, и Ратибор перестал напрягать зрение. Ощущение опасности притупилось, захотелось принять душ, переодеться, лечь на диван и - максимум блаженства! чтобы Настя сделала массаж...
- Насти здесь нет,- заметил человек.
- Жаль,- вздохнул Ратибор.- Как поется в старинной песне; всю-то я вселенную проехал, нигде милой не нашел.
Накатило вдруг странное ощущение раздвоенности, вернее, растроенности, Ратибор осознал себя в трех местах одновременно: стоял возле дома Грехова, сидел в пилотской гондоле "голема" по горло в шубе физиокомпенсации и лежал израненный на холме лицом вниз... Ратибор мотнул головой - отпустило.
Как оказался в доме - не помнил. Он сидел в старинном деревянном кресле с резными подлокотниками, которое стояло на выскобленном до медвяного блеска светлом деревянном полу. Напротив в таком же кресле черной глыбой сидел кто-то очень знакомый и смотрел на гостя исподлобья, шевеля косматыми бровями. Железовский!
Ратибор вытер глаза ладонью, мимолетно удивившись что он без скафандра, разлепил веки и увидел знакомую физиономию Габриэля Грехова с ироничнымприщуром глаз.
- У меня что-то со зрением,- пробормотал Ратибор. Попытался разглядеть комнату, однако не смог: стены ее терялись в струящемся полумраке, словно размытая акварель, и в этой размытости смутно угадывались какие-то щиты, светящиеся алым квадратные окна, ниши со звездным узором внутри, картины с непонятными композициями цветных пятен и застывшие тени, странные живые и неживые одновременно.
- Это пройдет, - сказал Грехов, на секунду превращаясь в Железовского в тот момент, когда Ратибор на него не смотрел.
- Что это - импрессионизм? - кивнул Ратибор на картины.
- Это старинные иконы, изображающие Христа.
Берестов наконец разглядел одну из картин: прибитый к кресту человек в набедренной повязке распростерт над мрачной равниной с цепью озер*...
- Коллекционирование икон - ваше хобби?
- Не как факт религиозных устремлений, а скорее, как тяга души к отражению реальности, ведь Христос тоже был одинок.
Ратибор с усилием разобрался в смысле сказанного, соображать, думать было исключительно тяжело, к тому же мучительно хотелось спать.
- Вы хотите сказать, что вы тоже одиноки?
Грехов-Железовский кивнул.
- И я тоже, но это не суть важно, в данном случае речь не обо мне.
- О ком же?
- О Конструкторе.
Ратибор вспомнил вдруг, что он посол, встрепенулся, но волна безразличия снова захлестнула сознание, топя в своей пучине чей-то настойчивый тревожный зов. Грехов что-то спрашивал, Ратибор что-то отвечал, погружаясь в сладостное забытье. Лишь временами нака
* Картина С. Дали "Христос на кресте".
тывало знакомое ощущение многократного раздвоения личности. Самое интересное было в том, что и с закрытыми глазами Ратибор видел собеседника, который изредка превращался то в Железовского, то в К-мигранта Батиевского.
- К-мигранта! - прогрохотало в голове, отдаваясь эхом под сводами черепа.- К-мигранта, мигранта, гранта, анта...
- А где мои спутники? - спросил Ратибор, выдираясь из дремы. - Меня посылали с роидом и К-мигрантом. Где они?
Грехов неопределенно махнул рукой.
- Где-то там, в запределье.
- Мне надо к ним... с ними... я как-никак посол. - Ратибор внезапно вспомнил, с какой целью и к кому был направлен послом, голова прояснилась, вернулась острота зрения, а с ней и способность оценивать обстановку. Сквозь гулы и свисты, рожденные фоном связи, донеслись чьи-то тягучие слова:
- Надо... бороться...- Гул, свист, хрипы, дребезжание, и снова.- На-до... бо-ро-ться...
Человек напротив шевельнулся. Грехов или нет?
- А ты сильней, чем я думал, опер. - В голосе человека прозвучало уважение.- Маэстро Железовский не ошибся в тебе.
- К черту разглагольствования! Я уже понял, что вы не Грехов. К-мигрант? Один из "серых"? Впрочем, неважно, главное, что вы представляете Конструктора. Итак, я прибыл по назначению и нахожусь, очевидно, внутри него. Где остальные послы?
Человек напротив, похожий на Грехова, улыбнулся.
- Насчет роида сведений не имею, он - не тот, за кого вы, люди, его принимаете, точнее, он - не разумное существо, а область иного пространства со своими законами и константами, закапсулированная гравитацией, ну, а внутри него обитают и разумные существа. Что касается К-мигранта,- Грехов слегка нахмурился, прислушиваясь к чему-то,- он давно соединил свое "я" с "я" Конструктора, растворился в нем.
- И теперь Конструктор знает, что мы хотели его...
- Боюсь, что так.- Грехов развел руками.- Хотя вряд ли можно прогнозировать его дальнейшее поведение, ведь Конструктор - на самом деле бесконечно сложный объект, на много порядков сложнее известных вам информационно-физических систем. И контактирует с вами в настоящий момент не он, а... м-м, вторичный контур, так сказать, матрицированное отражение твоей психики в одной из мириад интеллектуальных ячеек, а сам Конструктор сейчас слишком занят, да и травмирован изрядно.
Снова наплыв ощущения, что он лежит на холме, лишил Ратибора воли к сопротивлению с продолжавшейся пси-атакой на мозг. Очнулся он от укола и долго приходил в себя, то теряя собеседника из поля зрения, то видя на его месте чуткого монстра, полудракона-получеловека,- разыгралось воображение.
- Но если Конструктор без сознания, - начал Берестов через силу, - то как же он сможет разобраться в ситуации, выйдя в нашем пространстве? Через полгода он наткнется на Солнце... не прими мы меры...
- Он уже вышел,- грохочущим гулким голосом проговорил Грехов, превращаясь в глыбу чужанина.- Ваши меры - на вашей совести.
- Но мы не беремся за оружие, если нам не угрожают,- слабо возразил Ратибор.- А в данном случае под угрозой существование цивилизации!
- Просто вы не нашли другого выхода.
- Какого?
- Ищите. - Грехов исчез с ударом грома, потрясшего все тело пилота. Ратибор осознал себя лежащим в защитном коконе "голема" и услышал тонкий-тонкий всхлип координатора:
- Выплыл!
- Где мы? - вяло поинтересовался Ратибор.
- Все там же - внутри Конструктора. На всех диапазонах белый шум, на вызовы не отвечает никто, в том числе и сам Конструктор.
- Я выходил из машины?
- Нет.
- Значит, встреча с проконсулом была наваждением.
- Скорее, наведенной пси-передачей, мне удалось замерить ее основные параметры.
- Не ошибаешься? Если дело обстоит так, то нас заметили и пытались войти в контакт. Но кто? Сам Конструктор? Часть его интеллекта, ведающая связями с "пришельцами", или та часть, которая борется с загрязнением организма? Ведь мы для него по сути - микробы, попавшие в тело.
- По-моему, ни то, ни другое, В первом случае представитель Конструктора был слишком человечен, а во втором-если бы с нами пытались бороться, как с микробами, то для такого существа, как Конструктор, уничтожить нас - раз плюнуть.
- Тогда с нами пытались связаться другие послы: либо чужанин, либо К-мигрант... хотя лже-Грехов сказал мне, что К-мигрант "растворился" в Конструкторе.
На несколько секунд Ратибор потерял способность видеть и слышать, волна слабости прокатилась по телу, превратив его в слой ваты. Нить рассуждений потерялась в шуме расстроенных чувств.