Пана Богуслава два раза уже звали ужинать, но он не решался оставить расплакавшуюся пани Поз, опасаясь ее гнева. Наконец, неизвестно уже какими средствами успел он взять с нее слово, что она не сделает сцены, и он ушел, рассчитывая уговорить новобрачных немедленно уехать в Варшаву. Это был единственный способ избежать истории, которая могла произойти при малейшем раздражении хозяйки.
Он вышел в маленькую гостиную, в которой накрыт был стол. С первого же взгляда Богунь заметил, что новобрачные не пришли еще в себя после торжественного обряда и различных приключений того вечера. Иза сидела на диване и плакала, Валек ходил нахмуренный и словно убитый.
На столе горели огромные свечи в парадных подсвечниках; сервировка показывала великолепный ужин, но никто не обращал внимания на эти приготовления.
Богунь ловко запер дверь на ключ и, видя, что Иза продолжала плакать, взял под руку Валека и вывел его в смежную комнату.
— Чтоб тебя черт побрал за то, что ты наделал! — сказал он ему. — Звать жену в дом, с хозяйкой которого был в самых интимных, как оказывается, отношениях! Мало тебе было гробовщицы! Подобное поведение накануне свадьбы переходит всякую меру. Женщина эта проклинает тебя, грозит и готова сделать сцену.
— Куда же мне было ехать? — спросил Валек в смущении, не оправдываясь даже от упрека.
— Но на первом постоялом дворе было бы безопаснее здешнего! Вы должны взять почтовых лошадей и немедленно выехать в Варшаву, а иначе, смотри, будет худо. Слава Богу, я никогда не был женат, но знаю, что подобная история на пороге новой жизни может отравить всю будущность!
Валек грыз ногти.
— Чтоб черт побрал эту ведьму! — воскликнул он.
Пан Богуслав с презрением посмотрел на него и вздохнул; потом, подумав немного, отправился к Изе.
— Милая кузина, — сказал он, — мне кажется, что безопаснее всего было бы вам сегодня же отправиться в Варшаву. Я пойду заказать почтовых лошадей. Вы не плачьте, прежде слезы могли быть оправданы, а теперь некстати… Надо мужественно бороться с жизнью, и… смеяться. По возвращении я поужинаю с вами и не уйду, пока не посажу вас в экипаж и не благословлю на дорогу.
Иза удержала его за руку.
— О, пока еще ты здесь, я не так боюсь, — сказала она, — мне все кажется, что у меня есть покровитель.
— А ведь муж, покровитель назначенный Богом, — лучше всего, — сказал, смеясь, Богунь. — Вторым же будет собственный твой характер. Опершись на него, тебе нечего бояться.
Иза со вздохом посмотрела на него и пожала руку.
— Для успокоения себя, мне надобно припомнить и повторить волшебное слово: я свободна, я свободна!..
Взор Лузинского, встреченный Изой в эту минуту, был так странен, что слова замерли у нее на устах.
Новобрачные, казалось, как два соперника, присматривались друг к другу, измеряли свои силы, старались взаимно узнать характеры. Иза купила себе свободу дорого, Лузинский знал только, что женился на богатой графине.
Пан Богуслав, который с обычным своим легкомыслием подал руку помощи в этом деле, теперь, подобно новобрачным, сомневался в будущем и задумывался над ним. Доконало его последнее приключение с пани Поз. Впрочем, он более всех имел присутствия духа и заставил Валька и его жену примириться с действительностью. Налив себе вина, он поцеловал руку кузине, обнял Валека и выпил за их здоровье.
— Надобно же хоть одному мне выпить! За здоровье новобрачных!
Не успел он докончить фразы, как раздался сильный стук в дверь. Боясь появления пани Поз, Богунь, подбежав к двери, отворил ее и увидел дю Валя. Они поклонились друг другу.
— Что вам угодно? — спросил пан Богуслав.
— Графиня Иза…
— Здесь нет графини Изы. Час тому назад моя кузина вышла замуж и переменила фамилию. Она не принимает визитов.
Дю Валь стоял неподвижно.
— Вы были шафером? — сказал он насмешливо.
— Да.
— Кто же венчал?
— Ксендз в костеле.
Противники словно желали кинуться друг на друга.
— Во всяком случае я могу увидеть графиню и мужа ее, господина барона.
— Нет, — отвечал пан Богуслав, — я уже говорил вам, что она не принимает.
— Но я должен говорить с нею! — воскликнул дю Валь, протискиваясь в дверь.
— Господин дю Валь, — сказал Туровский, удерживая его сильной рукой, — не делайте скандалов, которых и так уж достаточно по вашей милости. К чему это приведет? Я с прочими был свидетелем обряда, вы опоздали.
И пан Богуслав, несмотря на то, что был рассержен, старался придать своему голосу возможную мягкость.