— Обрезать волосы, — повторила она.
Отстранив Хизи, Квэй сходила за ножницами.
— Повернись-ка, малышка, — прошептала она.
Хизи повернулась, чувствуя, как ножницы натягивают и срезают прядь за прядью — коротко, до самого затылка. Тзэм выскочил из комнаты с рабочей одеждой в руках, и хотя Хизи счищала с нее жижу после похода в подземелье, пятна все еще оставались.
Переодевайся.
— Куда ты ее уводишь? — завыла Квэй. — Куда ты уводишь мою маленькую Хизи?
— В безопасное место, Квэй, — торопливо заверил ее Тзэм. — Но ты ничего, ничего не должна знать, иначе тебя начнут пытать. Поняла?
— Идем с нами, Квэй, — умоляла Хизи. — Она ведь может пойти с нами, правда, Тзэм?
— Наверно, — с сомнением предположил Тзэм.
Квэй пристально взглянула на них и покачала головой:
— Нет, малышка, я не пойду.
— Почему?
— Я буду только мешать вам, для меня не найдется дела.
— Ты будешь заботиться обо мне, как всегда, — настаивала Хизи.
— Нет. — Квэй сделала шаг назад и покачала головой. — Пожалуйста, Хизи, не уговаривай меня.
Хизи хотелось уговорить Квэй, но что-то в тоне служанки помешало ей. Девочка торопливо стащила с себя юбку и надела штаны и рубаху.
— Хорошо, — волнуясь, пробормотал Тзэм. — Идем скорее.
— Квэй, — протянула Хизи, но служанка шикнула на нее и отрывисто поцеловала в щеку.
— Я тебя очень, очень люблю, — сказала Квэй. — Ступай с Тзэмом, поторопись. Живи, малышка.
Квэй уже не плакала и говорила спокойно.
— Идем, — настаивал Тзэм.
— Погоди, — попросила Хизи.
Пошарив в своей старой одежде, она нашла статуэтку, которую подарил Йэн.
— Все в порядке, Тзэм, — сказала она, почувствовав себя увереннее. — Идем.
Тзэм кивнул и указал рукой на дверь. Вместе они вышли из внутреннего дворика и зашагали быстро, но не бегом, чтобы не привлекать внимания.
— Мы выйдем через Янтарные ворота, — пояснил Тзэм. — Ты — Дуве, мальчишка с пристани. Ты помог принести мне, за один солдатский, несколько корзин с рыбой.
— Где Ган? Он ждет у лодки?
— Ган вернулся к себе. Мы его уже не увидим. Он все подготовил.
— Я должна попрощаться с Ганом.
— Нельзя, принцесса, у нас нет времени. Мертвых жрецов вот-вот найдут… Ган оставил для тебя письмо.
— Ган, — вздохнула Хизи. Возможно, она даже не узнает, что случилось с ним — или Квэй…
Подходя к Янтарным воротам, Хизи опустила голову, стараясь держаться как можно почтительнее. Двое стражников поджидали их.
— Кто это? — спросили они, с подозрением глядя на Хизи.
— Всего лишь мальчишка, — пояснил Тзэм. — Мне нужно было принести несколько корзин с рыбой, и я за один солдатский нанял его.
— Мальчишка, эге?
Хизи почувствовала: часовой уже что-то знает. Стражники выглядели слишком встревоженными, слишком настороженными.
— Смотри, Тзэм.
Тзэм добродушно улыбнулся.
— Э, да вы меня хотите за руку поймать? Мужчина вправе иметь кое-что, разве нет? — Он хитро подмигнул.
Стражник покачал головой.
— Нас уже предупредили, — сказал он и вынул меч из ножен. Второй последовал его примеру.
— Принцесса, — сказал первый. — Прикажи своему слуге отойти от нас.
Хизи колебалась, глядя на Тзэма, приготовившегося к прыжку.
— Принцесса, он может убить одного из нас, но мы вооружены мечами. Прикажи ему.
Глупцы, подумала Хизи. Я уже не могу ему приказывать.
Тзэм подтвердил это, прыгнув на стражников. Один отшатнулся и взмахнул мечом. Удар пришелся на левую руку, из которой тут же полилась кровь. Другой стражник подскочил со спины и тоже занес свой меч.
Хизи взвизгнула и метнулась вперед, с кулаками, прижатыми к бокам. Мысленно она представила, что ее крик — это копье, которое пронзает сначала одного стражника, а потом другого.
Тут же стражник за спиной Тзэма выронил свой меч и скорчился. Второй, отпрянув от Тзэма, согнулся и изрыгнул сначала свой завтрак, а потом поток крови.
Поневоле она задела и Тзэма: слуга пошатнулся и упал на колени, лихорадочно блестя глазами. Кровь лилась из его руки.
— Тзэм! — едва не задохнулась Хизи.
— Со мной все в порядке, — пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Идем, надо торопиться.
— Я не хотела тебя задеть.
— Ничего. — Тзэм тупо взглянул на свою раненую руку. — Идем.
— Перевяжи руку.
— Потом.
— Сейчас же перевяжи! А не то все будут глядеть!
Понимание промелькнуло в глазах у Тзэма, и он оторвал длинный лоскут от плаща стражника. Стражники были еще живы, но оба в агонии. Сожаление шевельнулось в душе у Хизи, но девочка тут же вспомнила, что они хотели убить Тзэма. Чувство вины исчезло, едва появившись.
Чешуйка на руке болела, как если бы кто-то жег кожу раскаленным железом. Тзэм перевязал раненую руку и обнял Хизи свободной рукой за плечо. Вместе они прошли в никем теперь не охраняемые ворота, и впервые в жизни Хизи вступила в город Нол.
Гхэ уставился на убитых жрецов с отвращением и ужасом. Они даже не поняли, что умирают: это было видно по их тупым, застывшим лицам. Гхэ понимал, что отчасти виноват в их смерти. Он слишком много потерял времени, пока следил за стариком и телохранителем. Пока он выяснял, что они затевают, и отдавал распоряжения задержать лодку, он потерял из виду Тзэма. И потом, он позволил себе отвлечься на мальчишескую дерзость, а теперь вот жрецы убиты. Все же он достиг невозможного: поцеловал принцессу, дочь самого Шакунга. Какая бы вонючая крыса из Южного города не отдала бы за это свою правую руку? Уж он то знал…
Во дворе стояла старуха и держала в руках ножницы — он и их не сразу заметил. Она двинулась прочь, пошатываясь; ударив ребром ладони по затылку, он повалил ее и забрал ножницы. Удар был не очень силен, она еще будет жить и на дыбе расплатится за свою глупость. Он этим займется.
Гхэ надеялся, что беглецов уже задержала стража у ворот, если же нет, то уплыть им все равно не удастся: вооруженные воины наверняка уже задержали лодку.
Гхэ убедился, достаточно ли остро наточен его меч, и, не удостаивая убитых жрецов повторного взгляда, заспешил вдоль по коридору. Ему еще предстояло оправдать себя перед другими джиками и перед жрецами. Ему следовало покончить с Хизи сразу же после того, как их губы встретились, когда она была еще счастлива, а коридоры дворца не наполнились трупами жрецов. Но сентиментальность и неуверенность помешали ему это сделать. Вернее сказать, надежда. Надежда на то, что эта глупая девчонка не решится бежать, а останется во дворце и примет любую участь, которую бы ни послала ей Река. А сейчас не избежать ему объяснений…
Перкар сидел на краю пристани и смотрел, как вода набегает на сваи. Вдруг Цэк пронзительно завопил. Перкар оглянулся. Цэк, в ужасе выпучив глаза, вглядывался в конец улицы. Перкар также взглянул туда.
Восемь вооруженных воинов маршировали по направлению к пристани. Они были одеты в одинаковые юбки в черную и синюю полоску и голубые плащи поверх кольчуг. Черные волосы были заправлены под стальные шлемы.
— Кто они? — спросил Перкар у Цэка.
— Нунвэги, — процедил Цэк. — Отборная гвардия Короля.
Воины не делали попыток начать переговоры или как-то объясниться. Перкару было все понятно: Шакунг послал гвардейцев, чтобы отыскать свою дочь. Служа Королю, они служат Реке. Уж они-то, без всяких сомнений, враги Перкара. И все же они были люди, и потому Перкар с неохотой шагнул на сходни корабля Цэка и вытащил Харку.
Старший воин — он шел впереди остальных — взглянул на Перкара и сказал сухо:
— Варвар, я предоставляю тебе единственную возможность не стать призраком. Мы Нунвэги, Королевские гвардейцы, и мы здесь по делу Короля.
— Что это за дело?
Старший воин взглянул на него с отвращением.
— Если ты тут замешан, варвар, тебя следует арестовать. Ясно?
— Мне ясно только, что хозяин лодки не разрешает вам прикасаться к ней, — как можно спокойнее сказал Перкар. Он знал, что, если будет спокоен, ему удастся протянуть время. И потом, он ожидал, что скажет ему Харка, как уже бывало не раз.