От мыслей о старшей дочери у Джоанн стало тяжело на душе. Как долго дочь собирается на нее злиться? И вообще, куда ей идти?
Джоанн покачала головой. Силия уже выкидывала такие штуки раньше, особенно во время развода, и всегда возвращалась засветло.
Уолш помчалась в участок, поручила Дейвису выяснить про Филдинга и Оулдера, потом забрала Мириам и Ровену из школы. По пути домой они заехали в гастроном, и Уолш купила для Силии ведерко ее любимого мороженого в качестве примирительного дара.
За окном больше часа стояла темнота, а Силия все еще не вернулась. Джоанн уложила младших дочерей спать, затем уселась перед телевизором, продолжая думать о своем.
Когда раздался звонок, она бросилась к телефону.
— Сержант, это Дейвис.
У Джоанн замерло сердце.
— Что случилось?
— Филдинг был старшим констеблем, приступил к службе в Камдене в тот период, когда случились предыдущие утопления. Высказывал сомнения в верности решения следователя по второму делу, но никто его не слушал. Вскоре его перевели в Гулберн. Вышел в отставку пятнадцать лет назад, умер в прошлом году. Говорят, рак.
— А Оулдер?
— Местный житель. Плотник. Дружил с Филдингом. Умер вскоре после второго утопления от сердечного приступа.
— Да, глухо, как в могиле, — ответила Уолш и невесело усмехнулась своему случайному каламбуру.
— Не совсем, — продолжил Дейвис абсолютно серьезным тоном; Джоанн почувствовала себя глупо. — Его дочь Кэтрин жива, ее дом неподалеку отсюда. Адрес у меня есть. — Уолш записала адрес. — И еще. Тот ключ, который вы нашли на берегу реки, принадлежал Корбетту. От какого-то велосипедного замка.
— Спасибо, констебль, отличная работа. Увидимся завтра.
Повесив трубку, Джоанн выдохнула с облегчением. Буквально тут же раздался следующий звонок.
— Сержант Уолш?
Голос казался знакомым, но Джоанн никак не могла припомнить его обладателя.
— Кто говорит?
— Доктор Луиз Пелхэм.
«Только тебя мне не хватало», — подумала Уолш.
— Доктор, уже поздно…
— Я мама Роба.
— Какого Роба?
— Которого вы выгнали сегодня из дома.
Уолш прикрыла глаза, пытаясь совладать с собой, но поняла, что это бесполезно.
— Ваш сын, доктор…
— Я знаю, сержант. Поэтому и звоню. Во-первых, чтобы извиниться за поведение сына, а во-вторых — сказать, что Силия у нас.
При этих словах неимоверная тяжесть свалилась у Джоанн с плеч; она даже почувствовала, как кровь отлила от лица.
— О боже…
— Я знала, что вы волнуетесь, сержант…
— Да, — еле слышно проговорила Уолш.
— Вы не будете возражать, если Силия здесь переночует? Она жутко устала, не знаю, как долго она бродила. У нас есть свободная комната; я обещаю окружить ее колючей проволокой. И Роб и Силия очень сожалеют о том, что они сделали.
К собственному удивлению, Джоанн рассмеялась.
— Хорошо, доктор. Спасибо. Спасибо, что сказали.
— Спокойной ночи, сержант.
Уолш приказала себе не плакать, но слезы потекли против ее воли.
Сцена получилась неловкая. Силия промямлила извинение, а следом за ней Роб, стоявший позади с таким застенчивым видом, какого Джоанн себе раньше и представить не могла. Жестом она пригласила ребят войти и отправила их в другую комнату, чтобы мамы смогли переговорить.
Теперь настал ее черед робеть.
— Прошу прощения, вчера вечером я грубо с вами разговаривала…
Пелхэм рассмеялась:
— Это я прошу прощения за то, что Роб заставил вас пережить такие неприятные минуты.
— В том, что Силия сбежала, я сама виновата. До сих пор не могу прийти в себя от того, что у меня почти взрослая дочь. Наверное, я сделала ошибку, что обругала их.
— Разумеется, нет. Прежде всего, они оба слишком молоды — я это как врач говорю. Но не думаю, что мы сможем помешать им видеться или, если на то пошло, заниматься сексом, раз их гормоны этого требуют.
Уолш кивнула. У нее на руке запищали часы.
— Миссис Пэлхем, мне пора на работу. Жаль, что приходится прерывать этот разговор.
Гостья кивнула в сторону кухни, откуда донесся смех Силии:
— Думаю, у нас еще будет возможность поговорить.
Катрин Оулдер стояла у двери, озираясь, как смущенный ребенок.
— Из полиции? Я не знаю ничего, что вас может заинтересовать.
Ее большие карие глаза, внимательно изучавшие Уолш, не выражали ни приветливости, ни враждебности.