Не получив ответа на стук, молочница робко заглянула в дом. Громко храпел на веранде Бубен, а так было очень тихо.
– Есть кто живой? – Молочница зашла внутрь. – Я вам молоко принесла.
При этом она плотно затворила дверь, отрезав на улице зазевавшуюся в любимых кустах Галю.
Услышав про молоко, Бубен очнулся от спячки. Сладко зевнув и потянувшись, он выплыл на кухню и громко задышал.
Молочница повернулась на шорох и окаменела. В метре от нее сидела огромная овчарка с оскаленной в улыбке пастью и со следами кроваво-красного лака на лапах и шерсти. За ней волоклись многострадальные белые брюки в багровых разводах. Фильм ужасов, Хичкок отдыхает. Молочница посинела и стала хватать ртом воздух. Бубен учуял молоко, и с его клыков закапала кипящая слюна.
Тут раздались страшные монотонные удары в дверь – это Галя поняла, что в погоне за котом пропустила в тыл противника и Бубен оказался без прикрытия. Галя разбега́лась и всем весом пыталась вышибить дверь. Равномерные удары, как звуки канонады, усиливались эхом пустынного дома и резонировали в мозгу обезумевшей молочницы.
В этот момент Бубен двинулся в сторону вожделенного бидона.
Немалая молочница одним прыжком назад и вверх оказалась на кухонном столе. В истерике она стала ощупывать местность в поисках хоть какого-нибудь оружия. Рука наткнулась на миску с котлетами. На мгновение к бедной молочнице вернулась способность соображать. Она просчитала, что если метнуть котлету подальше, то можно попробовать соскочить со стола и вылететь за дверь. Как фашист в засаде, молочница залегла на кухонном столе, сжимая в кулаке спасительную котлету. Затем она приподнялась на локте, отвела далеко назад и вверх правую руку и весьма профессионально метнула гранату-котлету, зачем-то при этом бросившись снова на стол и прикрыв голову руками. Насмотрелась, видимо, фильмов про войну.
Она не учла, что реакция у Бубна в дверях была лучше, чем у Льва Яшина в воротах, – все же еще и нюх! В легком прыжке котлета была перехвачена у перекладины и проглочена не дожидаясь свистка судьи. Ах, если бы Янис Гринбергас, выдающийся тренер первой советской сборной по гандболу, видел, как профессионально молочница метает котлеты, он бы непременно взял ее в сборную, и, возможно, именно она, а не Зинаида Турчина была бы признана самой выдающейся гандболисткой двадцатого века.
Следующую котлету послали точно в девятку под притолокой. Трибуны уже готовы были рукоплескать в экстазе, но дикий прыжок Бубна перечеркнул все надежды болельщиков команды «Молочница». Как и всё в этой жизни, котлеты-гранаты кончились.
Молочница стала озираться в поисках других подручных средств. Оставалась кастрюля с борщом. В состоянии аффекта молочница схватила крышку и поварешку. Запах мясного борща распространился по кухне. С клыков Бубна уже текла лава. Он двинулся к столу. В процессе борьбы молочница, наверное, случайно отодвинула его дежурный стул. Когда она увидела, как уверенно огромная овчарка карабкается на стул, в ней, потомственной деревенской бабе, проснулся генетически заложенный инстинкт самосохранения. Все-таки не одно поколение крестьян, дед с рогатиной на медведя ходил, да и она сексуально озабоченного племенного быка на случку водила и больной зуб у голодного мужа выдирала (или наоборот, в детали никогда не вдавалась). Этакая сельская Диана-охотница.
Словом, вспомнив рассказы деда и отца, она решила затаиться, мимикрировать. Вжалась в стол, крышку на морду натянула, зачем-то поварешку в руки, как свечку, взяла и вроде как померла. Бубен на стул-то влез, а на стол все-таки не решается. Сидит и гундит, как «Харлей Дэвидсон» перед стартом.
Тут наконец и Галя прорвалась внутрь. Не выдержала дверь ударов, чуть приоткрылась, Галя лапой ее подцепила и влетела как фурия: шерсть дыбом, зубы в три ряда. Этакая Галина Баскервилей. Бубна обнюхала – к счастью, от него пахло котлетами и лаком, а не кровью. Это несколько примирило Галю с действительностью, а то несдобровать бы бедной молочнице.
Такую картину маслом и застала пришедшая бабушка Серафима: на столе в позе трупа – молочница с поварешкой наперевес, в ожидании смерти как избавления, Бубен читает над ней молитвы с видом профессионального плакальщика, Галя ходит вокруг с холодным взглядом равнодушного могильщика, ожидая окончания церемонии собачьего отпевания.
Бабушка собак шуганула, молочницу водой сбрызнула, нашатырь поднесла. Молочница стала подавать признаки жизни. Окончательно она задышала после второй крупной купюры, засунутой за необъятную пазуху. Сумма превышала стоимость самой молочницы. Проведя успешную реанимацию, бабушка бросилась искать детей. А дети тем временем, взявшись за руки, углублялись в чащу в надежде найти цветущий папоротник. Сумерки спускались на прибалтийские дюны. Вскоре стало понятно, что дети заблудились.