Но когда дородно с достоинством подсаживалась в автобус на окраине соседнего села её рыночная настольница Варвара, Зинаида сразу подбиралась, ощущая в ней уверенность, необъяснимую силу жизни. Навсегда запомнились Зинаиде её первые слова, насмешливо сказанные заговорившему с ней мужчине в автобусе.
– А в нашей деревне, мил человек, через одного-то гармонист, то дурак, а все остальные так! А я вот на рыночек мотаюсь, чтоб денёк скоротать, аль подкормить кого, сейчас ведь кто, чем пробавляется.
Зинаида незаметно сдружилась с ней, и как оказалось не зря. Да, она смеялась над немощью сельчан и молилась за себя, за покойного отца, что научил её жизни. Отец сумел вдолбить ей крепко-накрепко, что с головой нигде и никогда не пропадёшь, что главная сила человека – его умственная способность (а работал он бухгалтером в колхозе).
И пришло всё-таки время Зинаиды. В автобусе, везя в город на продажу своё масло, сметану, битую птицу она считала прибыль от проданного за день, месяц, год – сравнивала с прошлыми, вычисляла расходы и при этом внутренне накалялась, злясь на правителей всех мастей заключала:
– Врёте великие комбинаторы, не возьмёте, мы тоже не «лыком шиты».
Сегодня Зинаида больше вспоминала о своём прошлом:
– Сеня, Сеня – до чего допился, даже день свадьбы не помнит – заключила Зинаида в который раз, принявшись вспоминать те события юности.
Накануне ноябрьских праздников в сельском клубе дым коромыслом. За красным столом начальники района и колхоза. Сквозь людской гам, треск ладоней Зинаида еле слышит:
– Дымкова Зинаида Ивановна, здесь Дымкова?
– Здеся, здеся – вот она – указывают на неё сидящие рядом.
Жаром полыхнуло внутри и выплеснуло в ноги, лицо. Её приглохшие уши еле улавливают слова председателя:
– Наша Зина стала теперь лучшей телятницей колхоза: с зимы вырастила и сохранила всех телят своей группы…
Слушая похвалу, Зинаида смелела, выпрямлялась, то ожегшее её первое счастливое мгновение сменялось гордостью за себя, что её, наконец, заметили и оценили. Сквозь смрад в зале Зина различила внимательные улыбчивые и строгие лица сельчан, слушающих о ней, что она лучшая, а от входной двери в кругу ребят удивлённо и радостно смотрел на неё парень в военной форме – весь голубой: фуражка, погоны и весь сам… Словно голубь – Семён Сбруев только что вернувшийся со службы.
Так взволновавшие Зину слова похвалы, потом ласково надетый на её щупленькие плечики ситцевый платок и тёплые поздравления у стола не смогли заглушить того встречного голубого искрящегося взгляда. Пробираясь к своему месту, она натыкалась на чьи-то колени, плохо различала лица – всё её существо было там, где он, совсем, совсем голубь…! И потом сидя до конца собрания, она мало что слышала, кое-как удерживала себя, чтоб не глянуть в ту сторону, чтоб увидеть его.
А на танцах Зина не верит своим глазам – голубые погоны с золочёными полосками прямо перед ней. Ей хочется смотреть и смотреть, и дотронуться до них, но она не может шевельнуть рукой, плохо слушаются ноги в танце, а как приятны его первые слова:
– Зина, я помню тебя девчонкой, это сколько же было тебе, как ты изменилась за четыре года, совсем взрослая…
Потом почти год – нежность и клятвы друг другу, соперницы, страсть, ревность.
И вот теперь – такой же осенний день, но сорок лет тому от свадьбы, и где они те клятвы и нежность. Что осталось мне-то для жизни – работа, его пьяные ругательства… и только.
Теперь к брату он поехал – мысль Зинаиды перешла к сегодняшнему дню – Нет, голубок, не поедешь... Не доедешь, коль стаканчик с утра хватил, а кто же за тебя добавлять станет?
План Зинаиды был прост. Корову, конечно, жаль молочница и лишь девятым телком. Но мужа надо уважить, коль настаивает продать. Развели и вправду сказать, так много живности, что задохнуться в работе можно. Покупатели из поволжских немцев – люди пожилые серьёзные и с ними всё обговорено. Но денежек Сеня получит вот – у Зинаиды невольно сложились в кулаки пальцы. Ишь ты, спит и во сне видит к брату съездить, погулять вволю – съездишь, съездишь… без денежек только. Всё к вечеру возьму в свои руки, а на пару-то бутылок с коровы – сам Бог велел, пусть свою ненасытную… зальёт. А она завтра же обзаведётся новой японской стиралочкой. Зинаида ещё раз перебрала в памяти, купленные и прибранные ею вещи – все в упаковочках, в надёжных кладовочках. Продешевить, да не в жизнь, при таких «комбинаторах» ещё в пять раз цены взлетят. А коль прежние «комбинаторы» к власти придут, то эти заморские игрушечки по великому блату «днём с огнём» искать будут. Варвара примерно так же кумекает, а уж она-то баба ой как ушлая.