Когда же долгое застолье стало приближаться с своему логическому завершению, все стали по двое-трое разбредаться: кто-то обратно в гостиницу, кто-то — гулять. Оксана увлекла куда-то Николая ещё полчаса назад, и Александр предложил Марии проводить её домой, на что та согласилась.
Большую часть дороги они молчали, думая каждый о своём. Александр мысленно поражался, как легко в этот день его, человека, сторонящегося подобных сборищ, втянули в компанию; и пусть он большую часть вечера всё равно провёл в стороне от шумного веселья, сам факт был примечателен.
Что было на уме у Марии, ему оставалось только гадать.
Когда они остановились у крыльца особняка Мелеховых, в просвет между облаками ненадолго выглянула луна.
— Благодарю вас за компанию, госпожа Ровинская.
— Спасибо и вам, господин Штайнер… Александр, — сказала Мария странным тоном, полным серьёзности и в то же время просьбы, почти мольбы. — Надеюсь, что и после этого расставания мы будем поддерживать контакт. Я очень бы этого хотела.
«Какая прямолинейность», — подумал он с подступившей нежностью, такой непривычной, такой щемящей.
— Я напишу вам, Мария, — пообещал Александр и легко поцеловал её руку, после чего с большой неохотой разжал пальцы.
Явно неосознанно Мария прижала руку к груди.
— Я буду ждать.
Вежливо поклонившись, Александр развернулся и зашагал по мостовой в сторону Ярмарочной площади.
Дверь дома Мелеховых захлопнулась далеко не сразу.
Глава 7
2 июля 1961 года.
После возвращения с Буяна остаток мая пролетел почти незаметно, и пришёл июнь, полностью отданный под сдачу выпускных экзаменов.
Времени наслаждаться победой, одержанной на дуэльном чемпионате, совершенно не было. В первый вечер, конечно, Фридрих отметил успех с друзьями, но после вынужден был основательно засесть за книги. Он сдавал много предметов; для поступления на работу в Департамент международного сотрудничества, помимо общих для всего Министерства требований о высших баллах по общим чарам, трансфигурации, арифмантике и защитной магии, необходимы были также история всемирной магии и два иностранных языка. Кроме того, в старшей школе Фридрих продолжал углублённое изучение боевой магии и древних рун и собирался включить отметки по ним в свой аттестат.
Из его компании всерьёз готовился к экзаменам только Маркус — несмотря на то, что для зачисления в квиддичную команду ему вовсе не нужны были никакие оценки по школьным предметам, он по собственному почину сдавал помимо общих чар, обязательного минимума при выпуске, ещё трансфигурацию и защиту. Кристоф заявил, что ограничится чарами и боевой магией, а Лукаш без удовольствия сообщил, что отец требует от него удовлетворительных баллов по арифмантике и артефакторике — семья Свидерских владела крупнейшим в Польше производством артефактов для дома.
— Зачем вообще это? — ворчал Лукаш, с неприязнью поглядывая на учебники, которыми вынужден был обложиться. — У отца двое артефакторов-советников, на откуп которым он уже давно отдал мастерские…
— Могу предположить, — хмыкнул Кристоф со своего места — он сидел у камина в гостиной и расслабленно листал журнал о квиддиче. — Отец твой боится, что ты не будешь вообще ничего понимать в семейном деле и после его смерти своим безразличием разоришь род.
Лукаш схватился было за палочку, но Фридрих, не поднимая головы от конспекта по трансфигурации, его одёрнул:
— Хватит. Мешаете.
Приятели тут же умолкли и вернулись каждый к своему делу — в преддверии экзаменов Винтерхальтер стал очень уж раздражительным и легко выходил из себя.
Впрочем, всё прошло как нельзя лучше. Хотя в Дурмстранге выпускные экзамены и отличались суровостью, Фридрих успешно с ними справился, запнувшись только во время последнего экзамена на переводе сложной рунограммы. Досадная оплошность, выявившаяся в ходе его ответа, всерьёз подпортила настроение Фридриху — и как же он удивился, когда профессор рун вывел в ведомости высший балл. В тот момент Фридрих сумел сдержаться и сделать вид, что всё так, как должно, но после экзамена подошёл к преподавателю за разъяснениями.