— Почему задержался, Фридрих?
— Гостил один день у Лукаша Свидерского. Узнавал о расстановке сил в Польше.
— Хорошо. Твой аттестат?
— Идеален, отец.
Сухой кивок, больше никаких вопросов. В их семье не заведено интересоваться друг другом.
Когда Фридрих и его родители сели за стол, на трапезную опустилось гробовое молчание. Оно давило, гнело, уничтожало. «Разве так должен выглядеть семейный ужин?» — Фридрих сердито сжал вилку и нож, да так, что побелели костяшки. День и вечер его дня контрастировали так резко, что становилось тошно.
Сегодня, однако, отец соблаговолил проявить к нему больше внимания, чем обычно. Отвлёкшись от мыслей и бараньей отбивной, Конрад спросил:
— Что ты намерен делать дальше?
Фридрих быстро расслабил мышцы, заставил себя взять приборы более свободно.
— Завтра я встречаюсь с герром Кестенхольцем по поводу обещанного мне места в Департаменте международного сотрудничества.
— Ты в самом деле хочешь туда идти? — проговорила мать, всем своим видом выражая неприятие самой мысли о чём-то подобном. — Ты — на кабинетную службу бюрократом?
— Дипломатом, — сквозь зубы поправил её Фридрих. — Да, я этого хочу.
Отец продолжал смотреть на него безучастно — будто бы одновременно с разговором с сыном пребывал во вселенной собственных мыслей.
— Тебе нужна помощь?
— Благодарю, я справлюсь сам.
Барон удовлетворился и вернулся к еде. Баронесса поджала губы и потянулась к бокалу с вином. Фридрих отодвинул от себя тарелку с практически нетронутым ужином, поднялся из-за стола и откланялся.
Встреча на следующий день была запланирована на два часа пополудни, но Фридрих отправился раньше — не имел сил находиться дома. Причём сам фамильный замок он всем сердцем любил, чувствуя его своим местом — вот только люди, его населявшие, это ощущение портили.
Зато в Берне он спокойно погулял по старому магическому району, весьма большому и от маглов сокрытому, полному красок и жизни. Для волшебников Швейцарии Берн был полноправной столицей всех аспектов жизни: политической, деловой, культурной, — в то время как у маглов, как Фридрих знал, большую роль играла Женева, хотя правительство страны и располагалось так же, как и магическое, в Берне.
На берегу реки Ааре, подступая почти к самой пронзительно-бирюзовой воде, целый квартал занимало собой большое здание из песчаника, на главном фасаде которого над дверями на чинно поблёскивавшей в солнечном свете золотом табличке крупными чёрными буквами было просто и лаконично выведено: «Министерство магии Швейцарии». Внутри здания, как и снаружи, не было места помпезности, но приятно радовала глаз дороговизна отделки и материалов, уместность каждой детали, начиная с идеально ровного пола, казавшегося монолитным куском мрамора, и заканчивая выполненными под стать входной табличками с именем и должностью каждого сотрудника, от уборщика до министра магии. Его, барона фон Эсслера, Фридрих приметил издалека, когда прошёл через длинный холл с высокими потолками и поднялся по широкой лестнице всё из того же молочно-белого мрамора, что и пол, на второй этаж и свернул в левое крыло здания. Министр, шедший ему навстречу в сопровождении стаи серьёзного вида секретарей, поднял взгляд от какой-то бумаги, которую ему на ходу показывала сосредоточенная молодая колдунья с родинкой на щеке, и тоже увидел Фридриха, спокойно кивнул в ответ на его учтивый полупоклон. Барон фон Эсслер был старым знакомым отца, с которым они в своё время бились бок о бок в войне.
Департамент международного сотрудничества располагался на третьем этаже и занимал его добрую половину в этом крыле. Здесь была сделана серьёзная перепланировка по сравнению с помещениями других отделов Министерства. По коридору, ведущему от лифтов (те ходили со второго этажа и до верхнего пятого), приходящий попадал в холл, посреди которого находился огромный, выше человеческого роста глобус. Он неспешно вращался над полом, и та часть Земли, где был сейчас день, подсвечивалась золотистым, а противоположная ей — глубоким синим; мировые столицы на глобусе поблёскивали, отмеченные россыпью белых огней — чем больше город, тем больше и ярче блеск. Вокруг глобуса располагались невысокие круглые столики, где лежали свежие газеты, и кресла, в которых сотрудники отдыхали, покинув на время свои кабинеты. Собственно кабинеты находились в расходившихся от холла лучами длинных коридорах, каждый из которых соответствовал отделу: «Европа», «Азия», «Африка», «Америка», «Австралия и Океания», «Международные организации». Ещё один коридор, более короткий, располагавшийся напротив входного, вёл к кабинетам главы Департамента и его вспомогательного персонала — туда-то Фридрих и направился через холл.