— Из-за желания работать у вас, — произнёс Фридрих, прямо глядя ему в глаза. — Карьера как таковая меня не слишком интересует.
Светлые глаза за стёклами очков оставались непроницаемы.
— Вы даже не подумали о том, чтобы солгать, — спокойно заметил герр Кестенхольц.
Фридрих свёл брови — скорее ощутил, чем понял, что допустил оплошность, которую теперь нужно было исправлять.
— Вы сами попросили меня сказать правду, — проговорил он медленно, с оглядкой. — С учётом того, что вы, как я надеюсь, — мой будущий начальник, я решил, что следует исполнить распоряжение.
— Понимаю, — произнёс герр Кестенхольц всё так же спокойно — и вместе с тем, кажется, сделав для себя определённые выводы. — А теперь представьте, что я — посол страны, причём более сильной, чем та, которую представляете вы. Я попрошу вас ответить прямо: станет ваша земля частью нашей великой державы или нет. Вы ответите мгновенно и честно на этот вопрос? — Фридрих открыл было рот, чтобы сказать, что это совершенно другое, но старый маг опередил его, продолжив: — Или другой пример: вам неприятен собеседник, но он состоит в родстве с кем-то крайне влиятельным. Вы будете в беседе взвешивать слова и контролировать тон?
Фридрих нахмурился, решив вначале, что абстрактным «кем-то» является он сам, а глава Департамента говорит о нынешнем их общении — но затем вдруг вспомнил об одной сцене, имевшей место на Буяне пару месяцев назад.
Герр Кестенхольц слегка кивнул, видя, что юноша понял.
— Я имею о вас информации куда больше, чем содержат школьная характеристика и аттестат, — сказал он. — Более того, свидетелем некоторых вещей я был сам — в частности, так получилось, вашего выступления на дуэльном чемпионате, — он чуть сузил глаза, добавил, имея в виду одновременно многое: — Вы боец, герр Винтерхальтер.
«Он мог в тот вечер быть в Красной палате… Мог слышать мой разговор с грязнокровкой Ровинской…»
— Однако же дипломату нужно быть не только и не столько бойцом, — продолжал герр Кестенхольц, внимательно следя за выражением его лица из-за стёкол очков. — При этом таланта к лицедейству и умения находить к людям подход я пока в вас не наблюдаю. Поэтому спрошу: вы готовы к тому, что вам придётся переделать себя, чтобы стать тем, кем, как заявляете, вы хотите быть? Если нет, можете спокойно отработать у меня несколько месяцев, и я с чистой душой напишу вам характеристику для перевода в другой Департамент, более подходящий вам с вашей горячностью. Потому что в нашем деле горячности места нет.
Фридрих опустил взгляд, пристыженный. Он думал, был так уверен, что сможет скрыть свой главный недостаток от главы Департамента — хотя бы сейчас, а после он и вовсе от него избавится!.. Приходилось признать, что его чаяния были детскими.
— Я готов, герр Кестенхольц.
Глава Департамента кивнул, и в его глазах мелькнул словно бы вызов. «Вот и посмотрим».
— Вы приступаете в следующий понедельник.
Глава 8
5 июля 1961 года.
Дорогой Александр!
Прошу прощения за то, что так долго не отвечала на ваше последнее письмо. Эта неделя была нелёгкой по ряду причин, о которых я напишу ниже.
Я была рада узнать, что ваши экзамены прошли благополучно, даже древние руны — помните, а вы волновались! С такими баллами по школьным предметам, как у вас, не должно быть сложно заинтересовать начальство Управления правопорядка. Правда, полагаю, вам предстоит сдать ещё какие-то внутренние тесты? Предчувствую, что готовиться мы будем параллельно: я — к экзаменам в московской Высшей школе колдомедицины, вы — к боевым и не только тестам в Управлении. Заранее желаю нам удачи!
Собственно, отчасти решение вопросов с поступлением не позволяло мне уделить время письму вам. На прошлой неделе была подача документов, а на следующей должны объявить, кого допустят до внутренних экзаменов. За допуск я не волнуюсь, поэтому уже сейчас начала готовиться к самим тестам. Облегчает жизнь то, что нужные мне предметы я хорошо выучила ещё к школьным экзаменам, так что сейчас просто повторяю материал — с учётом того, что я не дома, находить время для занятий непросто.