Почти завидовала… но все-таки Керн предпочла улететь, чтобы заняться другими проектами. Пусть другие люди становятся богами каких-то отдельных миров. Она сама будет шагать между звезд и возглавит этот пантеон.
– Нет, я не готов.
И, похоже, он решил, что заслуживает более широкой аудитории, поскольку ответил ей на общем канале.
Керн ощутила укол раздражения. «Я физически не могу все сделать сама. Почему окружающие постоянно не соответствуют моим требованиям, когда я на них рассчитываю?»
Лично Серингу она отправила вопрос:
– Возможно, вы объясните почему?
– Я надеялся, что смогу сказать несколько слов, доктор Керн.
Она понимала, что это станет его последним контактом с существами одного с ним вида – на долгий срок, – так что сочла это уместным. Если ему удастся хорошо себя показать, то это только пойдет на пользу ее легендарности. Однако она все-таки оставила за собой управление связью, поставив его на короткую задержку – на тот случай, если он впадет в сентиментальность или начнет говорить нечто неуместное.
– Это – поворотный момент в истории человечества. – Голос Серинга (всегда немного печальный) достиг ее, а потом и всех остальных. Его изображение передавали устройства обработки мысленных образов: ярко-оранжевый защитный костюм, застегнутый до самого подбородка. – Как вы понимаете, мне пришлось долго и усиленно размышлять, прежде чем решиться вступить на этот путь. Но есть вещи слишком важные. Иногда просто надо поступать правильно, какой бы ни была цена.
Керн кивнула, довольная услышанным.
«Будь умной обезьянкой и закруглись поскорее, Серинг. Кое-кому из нас еще надо создавать новые наследия».
– Мы столького добились, и все равно повторяем прежние ошибки, – упрямо продолжил Серинг. – Мы стоим здесь, держа вселенную в руках, и вместо того, чтобы заботиться о собственной судьбе, обеспечиваем наше собственное устаревание.
Она немного отвлеклась, а когда наконец сообразила, что именно он сказал, его слова уже достигли всего экипажа. Она внезапно отметила тихий обмен встревоженными посланиями, а те, кто были ближе к ней, даже говорили вслух.
А тем временем доктор Мершен послал ей по отдельному каналу срочный запрос:
– Почему Серинг в двигательном отсеке?
Серингу не полагалось находиться в двигательном центре стержня. Серинг должен был находиться в наблюдательной гондоле, чтобы отправиться на орбиту… и в историю.
Она отрезала Серинга от экипажа и отправила ему гневный вопрос о том, что он делает. Секунду его аватарка смотрела на нее в ее поле зрения, а потом движения губ синхронизировались с его голосом.
– Вас надо остановить, доктор Керн. Вы и вам подобные – вы новые люди, новые машины, новый вид. Если у вас здесь все получится, то появятся новые миры: вы сами так говорили, и я знаю, что их терраформирование уже идет. Это должно прекратиться здесь и сейчас! Нон ультра натура! Не сверх естества!
Она потратила бесценные мгновения возможных аргументов на личные оскорбления, а потом он заговорил снова:
– Я вас отключил, доктор. Если хотите, можете сделать то же со мной, но сейчас я буду говорить, а вам меня прервать не удастся.
Она пыталась его остановить, рыскала по системам управления компьютером, чтобы понять, что именно он сделал, но он блокировал ее изящно и избирательно. В ее мысленной схеме отсутствовали целые области станции, а когда она запрашивала о них компьютер, тот отказывался признавать их существование. Все они не были жизненно важны для выполнения задачи – не были Бочкой, Флягой или хотя бы наблюдательной гондолой – и потому не входили в число тех систем, которые она одержимо проверяла каждый день.
Да, они не были жизненно важны для выполнения задачи, а вот для работы станции – были.
– Он отключил защиту реактора, – доложил Мершен. – Что происходит? Почему он вообще оказался в двигательном отсеке?
Тревога, но не открытая паника, что хорошо демонстрировало настрой всего экипажа.
«Он в двигательном отсеке потому, что его смерть будет мгновенной, полной и потому, скорее всего, безболезненной», – догадалась Керн.
Она уже пришла в движение – к изумлению остальных. Она направилась наверх, полезла по шахте, которая вела к узкой центральной колонне станции, в направлении от внешнего этажа, который оставался «низом», только пока она оставалась в непосредственной близости от него, начала карабкаться от искусственного гравитационного колодца к длинной игле, вокруг которой все они вращались. На нее сыпались все более встревоженные сообщения. Ей вслед летели голоса. Она знала, что некоторые последуют за ней.