Молодой индеец вспыхнул от негодования.
— Я тебе дам по доллару! — выкрикнул он, смотря поверх волнующейся очереди. — Кто хочет, тот пускай платит, я же ни за что платить не собираюсь. Это — моя земля, в конце концов, и я имею право на своей земле бесплатно выпить чашку воды. И ты что, Хью, будешь продавать мне моё же право по доллару за галлон, засранец чёртов?
— Вот и иди к пруду на своей земле и там пересказывай местным рыбам хоть весь «Билль о правах»! — огрызнулись с цистерны. — Тебе мало того, что ты три дня бесплатно рок-н-ролл будешь слушать?
Однако Джоуи неожиданно поддержали, и невидимый Хью в конце концов уступил. Тем временем включили насосы, и вода стала наполнять цистерну. Один из стоявших на ней добровольцев стал развязывать мешки, и их содержимое белым неконтролируемым потоком хлынуло в воду.
— Вы там с хлоркой хоть не перестарайтесь, слышите! — прокричали откуда-то из толпы. — Воду ж в рот невозможно взять будет.
— Да расслабься ты, чувак! Ты её даже не почувствуешь, хлорку эту! — отозвались сверху. — Здесь такой объём…
«М-дааа… — невольно подумалось Стюарту. — „Расслабься“… Прямо девиз феста».
Набрав воды из цистерны, парень вернулся к девушкам. Следующая пара часов тянулась невыносимо долго. Он сидел рядом с ними, слонялся поодаль, стараясь не отходить далеко; пытался отыскать палатку с врачом; рассеянно наблюдал за уроками медитации, которые давали тут же, под деревьями, тянувшимися от дороги почти до самого пруда; прислушивался к разговорам; пару раз бегал за сэндвичами, которые раздавали бесплатно в палатке на другом конце поля члены еврейской общины из расположенного неподалёку Монтичелло… Несколько раз он натыкался на странного долговязого человека в костюме Медведя Смоки, дудевшего в дуделку и пристававшего к прохожим с вопросом: «Как дела?» Когда долговязый спросил об этом Стюарта, парень улыбнулся и поднял вверх большой палец, хотя на душе было совсем неспокойно. Затем со словами «Держи, чувак, это подарок от Медведя» кто-то сунул ему несколько таблеток ЛСД. Стюарт машинально кивнул и положил их в карман джинсов, даже не спросив, о каком «Медведе»[2] идёт речь. Он нервничал; его не покидала внутренняя дрожь, смешанная с непонятным возбуждением. Каждый раз, возвращаясь после бесцельных блужданий, он боялся застать начало родов, боялся своего незнания и неуверенности и всякий раз облегчённо вздыхал, видя, что всё без изменений — разве что только Флоренс казалась всё бледнее. Порой же его начинало знобить по-настоящему, и чтобы усталостью задавить эту нервную дрожь, Стюарт снова пускался в нескончаемые похождения по переполненному полю. Однако приторно-сладкий густой воздух, в котором уже не растворялся дым от множества «косяков» с марихуаной, делал своё дело: голова начинала потихоньку плыть, тело обретало странную лёгкость, помимо воли на лицо время от времени выползала глупая довольная улыбка.
Кто-то толкнул его в ноги. Стюарт остановился, глянул вниз и увидел, как мимо него, смешно переваливаясь, бежит полуголый, в одних только трусиках босой карапуз двух-трёх лет от роду. Парень засмеялся и придержал малыша за плечи. Тот по-взрослому повёл ими, высвободившись из непрошеных объятий, и побежал дальше по своим одному ему известным делам. Стюарт выпрямился, проследил за ним взглядом и с удивлением заметил сидящую невдалеке на расстеленном покрывале целую семью: полуголого парня примерно одних с ним лет и очень молодую, на вид чуть младше него женщину, которая, ничуть никого не стесняясь, кормила грудью младенца. Сколь мог рассмотреть Стюарт, из одежды на ней был лишь обёрнутый вокруг бёдер кусок ткани, приоткрывавший загорелые колени. Пара выглядела так странно и вместе с тем естественно на фоне всего, что её окружало, что если бы не толпа, можно было бы подумать, что она просто сидит где-нибудь на пикнике, облюбовав уединённое местечко, а предконцертная толчея создавала ощущение, будто завидев их, на это место тут же набежали другие желающие хорошо провести время. Однако, по всей видимости, пару ничуть не беспокоило обилие людей вокруг, как и их — те, чей покой они якобы нарушили. Вдобавок ко всему девушка вела себя так, будто её совсем не смущает почти полная нагота и возможность кому-то рассмотреть то, что обычно предназначается лишь для взглядов одного человека.
Малыш добежал до покрывала и неуклюже на него плюхнулся. Молодой отец ласково потрепал его по голове и что-то сказал жене, та в ответ улыбнулась. Тем временем мальчишка поднялся и снова побежал — на сей раз в другую сторону, видимо, исследуя местность, как и какой-то незнакомый ему дядя, который чуть не сбил его с ног. Его отец задумчиво глянул вслед и, отведя взгляд, неожиданно увидел наблюдающего за этой сценой Стюарта. Тот помахал сидящим рукой и, дождавшись ответного приветливого взмаха, снова возобновил свои блуждания. То ли увиденное подействовало каким-то непонятным образом, то ли ещё что-то, однако после этой встречи он несколько раз видел беременных женщин, которые даже на вид казались несовершеннолетними, и детей самого разного возраста. Пару раз Стюарту попадались недавно родившие мамы, которые спокойно расхаживали по полю, неся своих младенцев в закреплённых на груди или на спине сумках наподобие того, как носят малышей кенгуру. Стюарт даже поразился тому, что он не замечал раньше того, как много вокруг публики, непривычной для рок-фестивалей. Ощущение странной камерности семейного пикника постепенно разрослось до такой степени, что парню уже казалось, будто на такой вот пикник собралась чуть ли не вся Америка, причём все, даже приглашённые музыканты, были одной семьёй. В запахе «косяков», ставших на время частью местного воздуха, ощущалась такая беззаботность, будто не было всех этих слухов, которые пугали друзей перед их поездкой на фестиваль — мол, его нигде не принимают, устроителей выгнали из какого-то городка, посоветовав даже туда не соваться… Стюарт, лишь недавно получивший несколько сэндвичей от улыбчивой раздатчицы, никак не мог поверить в то, что кто-то мог сопротивляться проведению этого фестиваля. «Ведь никто же ничего плохого не делает, — мелькнула мысль. — Вон сколько девчонок, детей… Разве они или им могут тут сделать что-то плохое? Мы все тут просто слушаем любимую музыку, просто проводим хорошо время. Почему же так с нами поступают-то?»
2
Игра слов: «Медведь» в данном случае — это Медведь Смоки, символ американской Службы охраны лесов, в костюм которого был наряжен встретившийся Стюарту человек, а также прозвище звукорежиссёра группы «Grateful Dead» Оусли Стэнли, который прославился не только созданием «Стены звука», но и тем, что самостоятельно изготавливал ЛСД, из-за чего его ещё называли «ЛСД-кондитер» или «ЛСД-повар», и бесплатно раздавал препарат всем желающим.