Затем тьма стала всасывать в себя его сознание, размазывая по самой себе и полностью стирая то, что оно ещё помнило о когда-то жившем человеке как о личности, и «Стюарта» охватил поистине животный страх: он понял наконец, что значит исчезнуть по-настоящему, полностью, так, чтобы не осталось не только материи или оболочки, но и всего остального, что составляет суть. Откуда-то донеслось, словно эхом: «Death falls so heavy on my soul, death falls so heavy makes me moan. Somebody tells my father that I died…»[36], и неожиданно он увидел все слова настолько вещественными, что их можно было потрогать. Они плавали вокруг размывающегося по пространству сознания, окружая его со всех сторон, но оно не успевало рассмотреть и понять их. Оно уже даже не могло это сделать…
— Стюарт, — неожиданно раздался очень знакомый голос, звучавший так, будто умирающее сознание растворялось прямо в нём. — Стюарт…
Перед ним на уровне ощущения присутствия возникло нечто. Постепенно оно стало приобретать более зримые очертания, и вскоре на него смотрели Флоренс и Курц. Они стояли рядом, точно так же, как снились ему в его кошмарах, однако Флоренс улыбалась, а во взгляде Курца чувствовалось тепло и приязнь.
— Пойдём, — проговорила она, и к не до конца угасшей точке протянулось нечто, похожее на руку.
— Куда? — неожиданно для самого себя услышал «Стюарт» свой собственный голос.
В этом странном месте уже не было ничего — только звучали их голоса, как будто они и были этим местом, да на него смотрели два… Он даже не смог бы обозначить то, что видел в своих ощущениях. Каким-то краешком, тускнеющим огоньком «Стюарт» еще помнил, что когда-то, где-то и давным-давно они были кем-то, кого называли «люди». И хотя по своему внешнему виду находившиеся перед ним выглядели именно ими со всеми присущими этому слову характеристиками (такими, какими он еще помнил), он не знал, можно ли их так назвать сейчас.
— Домой, — тихо ответила Флоренс. — Туда, домой…
Позади них из темноты проявилось нечто вроде фона, в котором Стюарт узнал поле Ясгура.
— Пойдём, чувак, — неожиданно произнёс Курц. — Нам о многом поболтать нужно.
Нечто, всё более становившееся похожей на руку, по-прежнему протягивалось к Стюарту, и он, сам не поняв, как и чем, коснулся ее и тут же оказался на одном уровне с ними.
— Не оглядывайся только, — прозвучал голос Флоренс. — Я не хочу, чтобы ты здесь остался…
Эпилог
… А в той части штата Нью-Йорк, где холмы перемежаются разноцветно-чёрными полями, а перелески — лощинами, неширокая дорога по-прежнему напоминает тому, кто на ней находится, «русские горки»…