Герасимов оправдательно пробормотал:
— Прости, Бобби, я ночью работал, устал, а ты мне спать не даешь. Ты забыл, что здесь у нас слишком рано… Я слушаю тебя, Роберт, что у тебя за идея?
Приняв деловой многозначительный вид, Ломквист стал излагать свою идею:
— Знаешь, Василий, когда Диана так здорово и убедительно читала с трибуны конференции изумительные стихи Пушкина о зиме, мне в голову пришла блистательная идея… — Ломквист умышленно повесил долгую паузу, играя на нетерпении, что было в его манере общения.
— Ну, говори же скорее! — не выдержав детективного приема Ломквиста, понукнул Герасимов.
— И я подумал тогда… — не спеша, словно выдавливая из тюбика пасту, являл на свет свою идею Ломквист. — А что если научному отделу погоды ЮНЕСКО перед каждой погодной конференцией организовывать целые развернутые шоу, мюзиклы на темы времен года — зима, весна, осень, лето! Для сценарного основания использовать народные сказания, легенды, баллады. Музыку к ним подобрать из созданий великих композиторов — Чайковского, Грига, Брамса, Глинки и других гениев человечества. Стихи тоже великих поэтов. Мы вовлечем в это дело лучших режиссеров театра и кино. Пригласим для участия в них звезд экрана и сцены! Самых выдающихся актеров и музыкантов! Ваш балет! Мы будем крутить эти погодные шоу по Всемирному телевидению! К каждому сезону! — Увлекаясь рассказом, Ломквист распалялся в своем вдохновении, как проповедник или великий артист.
— Ты что, шутишь? — резко перебил его Герасимов.
— Нисколько! Ты же сам, черт полосатый, постоянно твердишь: «нам приходится воздействовать на чувства и желания людей, а не на их разум и здравый смысл!» Я с тобой согласен и хочу тебе помочь! Знаю: сколько не внушай человеку — цветы рвать нельзя, он все равно их будет рвать, зная при этом, что делает вред себе и природе. Вот мы и будем убеждать людей искусством, а не голыми словами. Любое произведение искусства действует на чувства и эмоции человека сильнее, чем самая умная научная лекция. Желаниями общества управлять сложнее, чем погодой! Это, кажется, твои слова!? — Ломквист рассмеялся.
— Но всемирные мюзиклы на темы времен года, как ты их задумал, обойдутся очень дорого. Может, эти средства лучше потратить нам на исследования по астропрогнозам климата?
— Нет! Нет! И нет! — яро возразил Ломквист. — Это все окупится с лихвой! Мы с твоим заместителем Ганди все взвесили и просчитали! Он согласился со мной на все сто! Тут мы учли фактор воспитания поколений к правильному пониманию климата планеты, бережному, серьезному отношению к управлению погодой. Мало того, я уже до тебя позвонил некоторым членам комитета. Они все — за! Ну, как ты? Соглашайся?! — И в ожидании ответа Герасимова он сотворил скорбную умоляющую физиономию, чем развеселил своего коллегу.
— Дети, вы хотите зиму? — усмехнувшись, произнес Герасимов.
— Что ты сказал? — почти испуганно отреагировал Ломквист.
— «Дети, вы хотите зиму?» — это название зимнего мюзикла для детей, — пояснил Герасимов.
Поняв суть, Ломквист расхохотался, повторяя несколько раз: «Дети, вы хотите зиму?»
— А здорово ты придумал, старина! — Просто здорово!
— Это не я, это Диана придумала, — признался Герасимов.
— Диана! Какая молодчина! Она у тебя клад! — восхитился Ломквист. — Бесценный клад!
— Да ну? — с шутливой иронией протянул Герасимов. — Клад, говоришь, а я и не замечал этого…
Уловив в настроении Герасимова крен к юмору, Ломквист вновь перешел на фривольный тон:
— Не темни, парень! Будто ты не видишь? Фигурка у нее — о! Глазки — цэ! Ножки — мца! — Ломквист звонко чмокнул щепоть своих пальцев, подтверждая свое восхищение. — Смотри не зевай! Отобьют! Видел, как за ней ухлестывает красавчик журналист из Аргентины! О! Если бы я был холост, я бы… — Он с блаженством покачал головой.
Напоминание о журналисте из Аргентины сразу испортило настроение Герасимова. Чтобы остановить эротические рассуждения Ломквиста, он перебил его:
— Слушай, Роберт, не вмешивайся в мои личные дела! Я тебе не климат Земли! Занимайся своими делами и не трать зря время на всякую ерунду! Говори, что еще?
— У, старый ворчун! — шутливо огрызнулся Ломквист. — Я же тебе добра хочу! Женись скорее на Диане и станешь лучше характером!
— Я сам решу: жениться мне или нет! — попытался возразить Герасимов.
Но Ломквист даже не обратил внимания на его слова. Подняв сжатую ладонь, он стал разжимать пальцы:
— Красавица — раз! Любит наше проклятое дело — два! Тебя, блаженного, любит — три! Все! Представляешь, какую мы тебе свадьбу закатим? Настоящую русскую! С тройками, хороводами, плясками…