Марк попробовал. Потом попробовал ещё раз. И ещё раз двадцать.
— Всё потому, что твоя память об эмоционале несовершенна! — заявил Ортей, поднимая вверх указательный палец. — Точнее, дело даже не в памяти — ты его неправильно зафиксировал. Недостаточно аккуратно. Уделяй больше внимания мелочам, когда кого-то читаешь. При каждой встрече наращивай на свою запись новые нити. Одна из них обязательно окажется той, что позволит находить этого рена, где бы он ни был…
Марк старательно кивал, ощущая, как веки норовят схлопнуться, словно намагниченные, а пол под ногами куда-то уплывает. Куратор заметил, что внимание слушателя ослабло, ухмыльнулся и произнёс:
— Домашнее задание: хорошенько впечатать себе в память эмоционалы остальных девятерых нашей семьи. Уметь находить их в пространстве. Срок: три дня.
— Понял, — Марк с трудом подавил зевок и встал. И уже в дверях обернулся: — Будут проблемы… с Риной. Я не смогу её прочитать.
Ортей без малейших признаков удивления, даже с непонятной грустью кивнул:
— Не сможешь прочитать — врезайся силой. Будет беситься — скажи, что я разрешил.
— Нет! — ошарашенно вскинулся Марк. — Я не могу, так нельзя!
— Ой, брось, — скривился куратор. — Я же читал твоё личное дело из школы. У тебя там чёрным по белому гневная запись о том, что ты ещё в средней ступени врезался в эмоционал того мальчишки, своего приятеля… Михела? Без его согласия.
— Михала, — автоматически поправил Марк. — То было не специально. Я ещё не умел контролировать… И это совсем другое! Карина — моя наставница, я с ней знаком всего второй день, и она… девочка.
Ортей заржал. Марк и сам улыбнулся, ощутив, как по-детски это прозвучало.
— Не переживай за это, — махнул на него рукой куратор, нахохотавшись. — Она поймёт. Я возьму ответственность. Хочешь, расписку напишу?
— Хочу, — ехидно буркнул Марк, выходя. — Завтра приду за распиской.
***
На следующий день болело всё. А Марк-то считал себя спортивным и выносливым. И он не знал, что хуже: настойчивая тянущая боль в мышцах или острая, горячая — в перегруженных непривычным потоком магии жилах.
Кое-как пережив пробежку (Итина села на землю после восьми кругов и наотрез отказалась бежать дальше даже под страхом наказания), ребята позавтракали и на ватных ногах отправились в тренировочный корпус на занятия.
— Зачем он такой большой? — восхитился Талат, оглядывая приближающееся здание. Окружив с трёх сторон двор, по которому они шли, оно будто тоже внимательно разглядывало пятерых новичков своими белыми окнами в чёрных стенах. — Если посчитать: четыре курса атров по десять человек и столько же рубров — это всего восемьдесят студентов! И для них такая махина?
Молодой форс у входа окинул взглядом их форму, оставшуюся со школы — тёмно-синюю у мальчишек и тускло-голубую у девчонок (новую им ещё не выдали). Затем кивнул:
— Второй этаж, пятый зал.
Внутри обнаружилось на удивление много народу. Как ни странно, большую часть снующих туда-сюда, хлопающих дверьми кабинетов форсов составляли вовсе не студенты, а взрослые бойцы. Марк рассматривал их с любопытством: в основном встречались альбы в чёрной форме с белой каймой, но изредка мелькала и серебристая кайма командиров-аргентов, а один раз навстречу им попался пожилой авр из высшего командования — окантовка на его форме отливала золотом.
— Эй, Маркий, — окликнул смутно знакомый низковатый голос, выводя его из размышлений о том, что же всё-таки столько взрослых ренов делают в тренировочном корпусе.
У окна, полусидя на белом подоконнике, ухмылялся невысокий, коренастый атр со светлыми, стрижеными ёжиком волосами и неприятными желтоватыми глазами. На плече красовалась нашивка с цифрой «два».
— Реток, — насторожённо кивнул Марк. — Не думал, что ты в Форсе.
Несколько атров поблизости почему-то засмеялись. Мерзкая улыбка парня стала шире.
— Меня-то ты видел пару лет назад на доске выпускников — только не ври, будто не смотрел. Это я не думал, что ты в Форсе. Надо же: кажется, в боевой сектор уже стали отбирать тупо по количеству мускулов, даже если их обладатель — бесхребетный плакса и слюнтяй.
Марк промолчал. Он хорошо помнил тот случай, когда заслужил такую характеристику. Ему было двенадцать, он стоял на коленях в укромном местечке за спортивным полем, двое четырнадцатилеток больно заломили руки за спиной, а Реток бил ногами по лицу и в солнечное сплетение, не затыкая свой рот, откуда сплошным потоком сыпались оскорбления и издёвки. И в один отчаянный момент ситуация показалась настолько безысходной, что Марк просто не смог сдержать слёз…