Они помолчали, глядя на голубей. Вета жалела, что не припасла ни кусочка печенья, всю пачку съела днём, и теперь в желудке было тяжело и грустно. Ветер стал прохладнее и требовательнее. Идите уже домой, — хотел сказать им ветер, но только больнее кусал за беззащитные щиколотки.
— Я тут подумала… по сути нет никаких мер воздействия. Не по лицу же их бить, как Макаренко, понимаете, Антон. Вы следователь? — спросила Вета, обернувшись на своего собеседника. Тот задумчиво пожевал губами.
— Ну да.
— Похоже, — почти улыбнулась Вета. Заныли мышцы, как будто она весь день только и делала, что хохотала. Смеялась, как чокнутая. А динозавр, выглядывающий из цветочный клумбы, подхихикивал ей.
Антон глянул на неё чуть исподлобья, как будто она смеялась над ним.
— Давай я попробую найти эту самую Жаннетту? Может, уговорим её пообщаться с классом. А что, сказала бы, что ты хорошая, и она ушла не по твоей вине, и всё успокоилось бы.
Она снова попыталась улыбнуться. Идея Антона была не так уж плоха, во всяком случае, она оказалась гораздо лучше, чем пустота внутри Веты, но ей уже ничего не хотелось. Она покачала головой.
— Спасибо, конечно…
— Думаешь, Жаннетта просто так ушла четвёртого сентября? — выдохнул он.
Вета расправила на коленке полу плаща, которую загнул ветер и обернулась. Выстукивая по картонной коробке торта чёткую дробь, Антон смотрел в небо.
— А?
— Четвёртого сентября, — повторил он и моргнул. — Странно. Я думал, когда учителя решают уйти на пенсию, они уходят летом, а не отведя классный час с любимыми детьми. Понимаешь? Может, ты поспрашиваешь о ней в школе?
— Ну, поругалась с кем-нибудь. Пожилые люди бывают очень нервные. Со злости бросила всё. — Вета вспомнила вдруг, как в первый день столкнулась на лестнице с взволнованной растрёпанной женщиной. Она или нет?
Ветер зашуршал листьями, разогнал голубей с асфальтовой дорожки.
— Холодно, — вздохнула Вета. — Давайте по домам?
Ночью позвонил Март. Сонный и злой от этого Антон поднял трубку, косясь на закрытую входную дверь.
— Ну?
— Ыть, — без особых предисловий начал тот. — Я тут подумал. У нас верёвка сохранилась?
— Какая ещё верёвка? — буркнул Антон, ловя перед собой в воздухе чёрных мушек, и понимая, что это всего лишь выкидывают фокусы непривыкшие к яркому свету глаза.
— На которой девочка повесилась.
Март днём на работу вообще не явился, и Антон уже начал подумывать, а не пишет ли тот рапорт о переводе в другой город. Роберт обычно так и избавлялся от ненужных сотрудников.
— Какая ещё девочка сдалась тебе посреди ночи?
— С пугалом.
Плохое слово повисло в ночном воздухе. Антон подумал и отступил из коридора назад, в дверной проём комнаты. Растягивая спиральку провода, посмотрел в открытое настежь окно. Сентябрьская душная темнота заползала на подоконник. Вдалеке мерцали серебристые огни.
— Слушай, всё. Дело закрыто, девочка признана невменяемой. Никакого пугала, — заговорил он быстро.
— Да знаю, что Роберт тебе по голове уже постучал, — прервал его Март. — Ты просто скажи, верёвка сохранилась?
— Должна вообще-то. Куда ей деваться. А тебе она зачем?
— Надо, — коротко отозвался Март и бросил трубку.
Поглядев на себя, взлохмаченного и хмурого, в зеркало Антон выключил свет и ушёл обратно, спать.
Глава 5. По кругу
Это так нервирует. Отражение наверняка корчит мне рожи, стоит только отвернуться от зеркала. А по коридору шастают привидения.
Утром Март выложил ему всё.
— Я вчера искал одного человека, весь город проехал, пока нашёл. Забрался в какие-то трущобы, даже не знал, что здесь такое водится.
Антон держался — не курил, хотя с каждым вдохом утреннего прохладного воздуха нарушить негласный запрет хотелось всё больше.
— Ну и как? — Ему, в общем-то, было всё равно, но Март смотрел прямо и ждал ответа. Не отворачивался. Не давал шанса отвести глаза.
— Нашёл. Он, правда, мялся долго, но в итоге всё рассказал. Теперь мне нужна та верёвка.
Антон морщился, как от головной боли, от яркого света: солнце выплывало из-за высоток и заглядывало в их окна на пятнадцатом этаже. Отчаянно блестели стёкла в соседних домах. Напряжённый силуэт Марта на фоне окна чернел и двоился.
— Так что тебе Роберт сказал?
— Ыть, — он расстроено махнул рукой и пошёл наливать в кружку воды из тёплого ещё чайника. Чай был отвратительный, пах сеном и мятой земляникой, и сразу же наводил на мысли о несчастном кустике, раздавленном пробегавшей мимо лошадью. — Мне нужно здесь остаться.