Но прежде, чем все эти ослепительные блага станут реальностью, нужно открыть портал. А чтобы его открыть, нужно найти того единственного сильного мага, который так нужен волшебному миру. Собственно, Вел потому и появился у мамы, что обнаружил некое напряжение в рисунках моей бабушки, изображавших картины его родного мира. В чем это напряжение заключалось и как выглядят порталы, он объяснять не стал. Сказал, сами потом увидим. Но именно это неясное явление стало причиной того, что нас, наконец, ввели в курс дела.
Ни я, ни Гретхен этими магами не являлись. Странная, плетеная то ли из шелка, то ли из непостижимого металла фенечка, которую Вел носил на левом запястье и называл гордым словом "артефакт", усмотрела в нас магические способности, но их не было достаточно, чтобы миры соприкоснулись снова. А это значило, что где-то есть некто, считающий себя человеком, но на самом деле являющийся представителем иной, волшебной расы, чья сила способна вернуть всех нас на нашу историческую родину. И этого кого-то нужно было найти. И искать предстояло именно нам. Как и где, Вел объяснять не стал. Мы все слишком устали после долгих споров и выяснения отношений и решили оставить планирование операции на потом.
Гретхен сдалась первой и отправилась спать в мою комнату, предоставив мне, как хозяину, ночевать на диване в кабинете. Ну и Бог с ним, хоть постель перестелет. А мне было как-то неловко оставлять иномирского гостя одного, тем более что он, прекрасно выспавшись днем, теперь совершенно не собирался укладываться снова. Вот поэтому мы и пили пиво вдвоем на кухне. Из нескольких туманных фраз, оброненных Велом, я понял, что крепкие напитки эльфам противопоказаны (правда, не понял, почему), зато за два с лишним десятилетия пребывания в нашем мире, он успел по достоинству оценить благородный ячменный напиток. Так что мне пришлось еще раз смотаться в супермаркет и скупить весь ассортимент.
У меня все еще оставалась куча вопросов к гостю. И поскольку спать я не мог, да и не хотел — смена часовых поясов совершенно выбила меня из колеи — следовало бы использовать наши посиделки с толком. Вот только я никак не мог придумать, с чего начать. Тем более что сам эльф, погруженный в свои страдания, не особенно стремился поддерживать беседу. Было даже как-то неловко отрывать его от возвышенных размышлений.
— Вел, — не выдержал я, наконец, — а если я пройду туда и стану эльфом, я смогу снова сюда вернуться?
— Сможешь, — не сразу ответил он, потратив пару мгновений на то, чтобы переместиться из одной реальности в другую, — пока портал будет открыт. Уши только маскировать придется. Сам не сразу сумеешь, так что без меня нигде не погуляешь. А так мы же не сильно от людей отличаемся. Вот Марк не смог вернуться.
— Это кентавр?
— Угу. Нам нужно поскорее найти его сына. Из тех, о ком беспокоятся в том мире, он, пожалуй, единственный претендент на роль сильного мага. Раз уж вы не подошли.
— Что значит, из тех о ком беспокоятся? — не понял я.
— Кроме вас, в этом мире оставил своего сына Питера кентавр Марк. Еще не смогла забрать сына Жемчужница, ундина Уме, но это только потому, что у него не было магических способностей. Даже вторая ипостась была маловероятна. Здесь ему лучше, чем там было бы. Но она же за него переживает. Я обещал, что когда откроется портал, я буду располагать максимальной информацией о каждом. Хочешь, я тебе их покажу? — он потянулся за своим карманным компьютером, быстро пробежал тонкими пальцами по сенсорам, и на панели появилось миниатюрное объемное изображение очень толстого человека. — Вот, это Питер. Ему уже за тридцать. Сущность кентавра проявилась, отсюда такая полнота. Жаль парня. Марк надеялся, что он придет к нему до того, как обрастет тем, что здесь все принимают за жир.
— А что это, если не жир? — не понял я.
— Трансформированная в пространстве лошадиная часть тела. Такое только естественным путем в этом мире происходит. Правда, я слышал, Хандариф и Арианна пытались, и даже добились некоторого успеха в подобной трансформации, но рожденному кентавром нужны годы, чтобы привыкнуть к подобному телу. А здесь они такие от рождения, — он снова коснулся какого-то сенсора, и голограмма изменилась. — Это Гордон.