— И совершенно напрасно. Не думаю, что всевидящие лисицы настолько глупы, чтобы в состав делегации вошли те, кто недавно выпил жизненную силу какого-нибудь оборотня. Другое дело, что в иное время они предпочитают вообще никому на глаза не показываться. Поэтому вокруг вас, такой ажиотаж. Но вы перекинетесь, Шарль, — я успокаивающе хлопаю его по руке. — Обязательно перекинетесь. Либо у лис найдется свой трансформатор, либо мы сможем подготовить Сашу.
— Она не может превратиться в лису, вы же знаете, — печально качает головой Шарль.
— Пока не может. Это вопрос времени. Мне кажется, она и в волнистого попугайчика превратиться сможет, если захочет… — мои рассуждения прерывает стук в дверь. Шарль напрягается. — Не бойтесь, — успокаиваю я, — это друзья.
Павел целует меня в щеку, весело подмигивает Шарлю. Как же он постарел! Грустно. И грустно сознавать, что для него это последняя возможность побывать в нашем мире. Когда портал закроется, для него он закроется навсегда. Но Паша выглядит таким же неунывающим, как и двадцать лет назад. А вот Питер в печали.
— Мы пришли за советом к мудрой Смотрительнице, а тут еще и адвокат! Пит, тебе гарантирована самая квалифицированная помощь!
— Зачем мне адвокат? — равнодушно пожимает плечами кентавр. — Мне и Марта едва ли поможет.
— Ох, Питер! — я обнимаю его мощный торс, прижимаюсь щекой к плечу. Даже сейчас, когда Питер так расстроен, от него исходит волна силы и доброты. — Потерпи немного! Совсем чуть-чуть. Ты же психиатр, ты должен понимать, как ей тяжело воспринять мир по-новому, осмыслить пропущенные без малого четверть века.
— Я понимаю, Марта. Только я не могу относится к этому профессионально. Я сам виноват. Я ведь сразу привязался к ней. Никогда не вкладывал в отношение к пациентам ничего личного, кроме желания помочь, а тут… — он тяжело вздыхает и машет рукой.
— А тут ты влюбился, — шепчу я так тихо, что Шарль и Паша меня не слышат. Питер вздрагивает и на мгновение теснее прижимает меня к себе.
— Она еще не знает, что Марк женат, — бормочет он.
Не знает. Она вообще его пока не видела. Я самым бесцеремонным образом выперла вождя из Библиотеки, пообещав вообще не вернуть ему Шету, если помешает ее реабилитации. Хватит мне здесь и двух кентавров! Одно утешает: Гордон, кажется, проникся к Хандарифу доверием. Если учесть, как давят на тритона Лилея, Уме и амазонки, есть надежда, что Джо все же отправится в Гроты. Уж обижать его там точно никто не будет. Лисси запретила. Чуть до инфаркта не довела Фарияра, появившись прямо у него перед носом и закатив истерику. Эмир, видите ли, своим советом управлять не в состоянии, а там какие-то фанатики хотят Джо то ли в подопытные кролики определить, то ли от общества изолировать, то ли вообще погасить. И это тогда, когда саламандрам впервые попался Белый Огонь не склонный к безумию. А Гордону придется смириться. Саламандры и ундины — две самые несовместимые расы нашего мира. Встречаться с Джо тритон сможет только на нейтральной территории. Нет, я не против ее предоставлять в любое время, но сейчас лучше бы им разъехаться!
— Знате, Шарль, давайте-ка… — я не успеваю озвучить до конца свое прдложение нарисовать его. Библиотека требовательно лупит меня по всем пяти чувствам. Что-то случилось, что-то плохое. — В зимний сад! Быстрее! — кричу я.
И, прежде чем успеваю сорваться на бег, Питер закидывает меня к себе на спину и галопом несется по коридорам.
В сумрачной аллее отчетливо виден силуэт Анкитиля, закрывающего собой эльфийского владыку от протянутой вперед руки советника. Второй рукой Эстранель прижимает к себе Чиколиату, мешая Лангариону прицелиться в него из лука.
— Марта, скажи ему! — едва завидев нас с Питером, вопит призрак.
С противоположной стороны из-за поворота аллеи вбегают Вел и Макс, но слова уже рвутся у меня с губ.
— Лан, все в порядке, стреляйте, убейте обоих! — кричу я.
Владыка понимает меня без объяснений. Но не понимает Вел. Глаза его наполняются таким ужасом, что мне становится больно дышать. Тренькает титива, коротко взвизгивает стрела, свободно пролетая сквозь астральную проекцию Ана, а потом пронзая сразу два тела.
— Не-е-ет! — крик Велкалиона рвет мне душу.
В нем нет магии, лишь неверие и отчаянье. Я только что у него на глазах отдала приказ убить его мать. Он никогда мне этого не простит.
Продолжая кричать, ушастик бросается вперед и падает на колени перед прошитыми одной стрелой Эстранелем и Чиколиатой. Эльфийка еще успевает коснуться щеки сына кончиками пальцев, а потом глаза ее закатываются. Я тянусь, чтобы дотронуться до плеча Вела, но он резко дергается в сторону. Тело Чиколиаты начинает медленно таять. Я роняю руку. Это конец.