— Нет, как же я маму брошу, — отказалась Мария Гавриловна. — А правду говоришь? Не сочиняешь?
— Правду! Мы живем долго. Недалеко то время, когда будем жить вечно, — похвалился Чьюдик. — Но сейчас я подумал, что бывает так, когда миг важнее вечности. А еще подумал, где ты, там и хорошо.
— Да ну тебя! Я знаю, почему ты так заговорил. Наверно, я тебе понравилась?
— Нет, не наверно, а гораздо с большей степенью достоверности. С первого взгляда, как увидел тебя.
— Ой, так со мной еще никто не объяснялся. Больше молчком действуют. Сразу за пазуху норовят залезть. — Маша зарделась, вытащила из венка нежный цветок с белыми лепестками и начала отрывать их, бросая на легкий ветер. — Любит — не любит, улетит — позабудет…
— А мне можно за пазуху? — спросил он, пододвигаясь к ней.
— Уж больно ты шустрый, Гриша, — она выставила вперед руку.
Чьюдик взял ее ладошку в свои, приблизил к лицу, вдыхая неизведанные ароматы ее тела, смешанные с запахами цветов и сушеной травы. Он смотрел на девушку через ее пальцы и не отводил взгляда от доверчивых синих глаз…
10. Капитан, у вас крепкие нервы?
На борту звездолета Рудик Ять, заваленный и ошеломленный поступавшей информацией, лихорадочно тыкал на клавиши компьютера, сравнивая её с тем, что имел в своих базах. Капитан Крэнк подошел получить свежие подробности у дежурного оператора Гектора. Тот манипулировал источниками внешней связи и вглядывался в монитор.
— Значит, так, — доложил он. — Мистер Белков, отбиваясь от насекомых, спрятался в защитный футляр, мистер Жилин катается на лошади, а мистер Чьюдик уединился с аборигеном женского пола, назвавшейся Марией Гавриловной.
— Ну и что там у них? — поинтересовался Крэнк.
— Похоже, стажер Чьюдик намерен без согласования с вами вступить с ней в интимную связь.
Кларисса, находящаяся здесь же, при этом предположении помрачнела и тихо вышла из зала. Капитан Крэнк, как не занят был текучкой, краем глаза заметил ее уход. Гектор увеличил размер изображения на экране и попытался вручную добиться лучшей фокусировки.
— Наш Чьюдик перешел к активным действиям, — продолжил он, переключившись на видеокамеру стажера. — Гладит Марии Гавриловне руку.
— Ню-датчики выдают предельные величины, — со своего пульта оповестил Чжао Линь. — Частота пульса поднялась до ста ударов, артериальное давление подскочило до двухсот. Наблюдаю усиленную работу гипофиза, гипотоламуса и половых желез. Увеличился выброс адреналина и андрогенов…
Экран вдруг замелькал цветными линиями, а потом засветился ровным синим цветом.
— Почему я не вижу картинку? — встревожился капитан.
— Увы, Грег, видимо, отключил видеоканал, — ответил Гектор.
— А почему не слышу его голоса?
— Отключен и аудиоканал.
— А у меня отключились все датчики, — сообщил Чжао Линь.
— Полная отключка, сэр, — подытожил Гектор. — А камера общего обзора Грега не захватывает. Он находится в тени непроницаемого массива, сооруженного аборигенами.
— Да в чем дело, черт подери! — от неожиданности капитан припомнил старинное ругательство, связанное с религиозными представлениями.
— Это можно расценивать, как нежелание мистера Чьюдика быть объектом наблюдения.
— В таком случае он нарушает инструкцию ноль-ноль-три о запрете отключения средств связи на чужой планете. Вы можете ему передать?
— Если он оставил включенными средства связи на «прием».
В напряженном ожидание текли минуты. К капитану подошли колдовавшие над звездным планшетом навигаторы. С ними были Маркус и Ять. Капитан с нетерпением повернулся к ним.
— Александр Иванович, у вас крепкие нервы? — спросил координатор.
— Крепкие, крепкие! — заверил Крэнк. Впервые он увидел на лице Валдиса Артуровича замешательство. — Ну? Что скажете?
— Мнения специалистов разделились. Чжао Линь высказал предположение, что мы коллективно сошли с ума под действием каких-то навязанных нам представлений. Табиндранат Магор уверен, что мы попали в параллельный мир, где существует объект, схожий с нашей Землей. Аналогичные версии выдвигают наши контактеры. А вот Рудольф Ять читает, что мы дома.
— Как, дома?!
— Так, в буквальном смысле. Планета Земля, Среднеевропейская низменность, Смоленская область. И я склонен поддержать его мнение. Вот только с привязкой ко времени беда. Похоже, сейчас в этом районе, по принятому христианскому летоисчислению — всего лишь полдень двадцатого века.