— Это примерно одно и то же. Тут даже консультироваться с нашим лингвистом не нужно. Крэнк, с английского, и есть чудик, чудак. То есть логично предположить, что все в вашем роду обладали незаурядным качеством видеть мир по-своему. А люди, с которыми вы общались, сразу это замечали. Извините, конечно, Александр Иванович…
— Тогда уж называйте меня Александром Григорьевичем, — пробурчал капитан.
— Хорошо, Александр… э, Григорьевич.
— А еще что выяснили?
— Есть много документов, которые представляют для вас интерес. Можете потом сами ознакомиться. Вот, к примеру, в архивах я обнаружил копию письма, датированного шестидесятым годом. Оно написано вашим отцом и адресовано известным фантастам братьям Борису и Натану Стругацким с просьбой подтвердить, что в будущем так всё и будет, как он излагает в объяснительной записке.
— И что ответили братья Стругацкие?
— Ответа я не нашел. Но вполне вероятно, что они использовали некоторые реалии, высказанные Грегором, в их фантастическом романе о будущем.
Капитан оторвал руки от подлокотников и сцепил их на затылке. Потом поднялся и сказал надтреснутым голосом:
— Спасибо за информацию. Я пошел.
— Позвольте спросить, — забеспокоившись, спросил Маркус. — Куда вы намерены идти?
— Ну пульт управления.
— Для какой надобности, Александр Григорьевич?
— Хочу к папе и маме, — жалобно проговорил Крэнк. — Желаю пообщаться с ними, пока они еще живы.
— Эх, так я и ожидал, — в тревоге сказал Маркус. — Но поймите, сэр, это за гранью возможного.
— Прекратите отговаривать! — вскричал капитан. — Почему! невозможно! вернуться?
Патрик Освальдович, заторопившись, взял со столика пластиковый стакан с бледно-розовой жидкостью, приготовленный им заранее.
— Выпейте. Возврат не корректен. Как член Комитета Безопасности я не могу этого допустить. Я уже объяснял. Повторюсь еще раз. Могут возникнуть серьезные нарушения казуально-причинных связей прошлого с будущим. Это чревато непредсказуемыми последствиями! Захотим вернуться к себе, а не получится. Окажется, возвращаться-то нам уже некуда.
— Как это некуда?
— Вдруг уже не будет двадцать первого века-то? — попугав капитана, Маркус со своих рук напоил его лекарственным напитком и сам остаток допил. — Вы уж простите меня, Александр Григорьевич. Я тоже виноват в случившемся. Мы вместе поддались доводам первого космического зай… извините, вашего отца. Ведь первоначально в состав контактеров планировался лингвист Ять.
— Вы что несете? Да как вы смеете! — с болью бросил капитан. — Конечно, Рудольф неплохой парень, но я и мысли не допускаю, чтобы он мне подменил отца.
— Я другое имел в виду, — поторопился поправиться Маркус. — Ведь останься Чьюдик на борту, всё вышло бы иначе. Рудольф Ять вряд ли пошел на контакт с дояркой Глебовой. Он ведь дружит с Дашей Кондратьевой, я точно знаю. Ну, единственное, что он насмелился бы сделать, так это взять автограф у Юрия Гагарина.
— Послушайте, Маркус, — капитан назвал координатора по фамилии. — Вы что, вообще против моего рождения?
— Ах, да! Извините за необдуманное высказывание.
— Знаете, Патрик Освальдович, я, конечно, не такой большой спец по космической безопасности, как вы, но у меня имеется особое мнение. Я думаю, природа не так глупа, как нам кажется, и создала защитный механизм на этот случай. Ведь ничего страшного с нашим будущим не случилось, когда мой отец остался в прошлом. Мы все своим существованием это подтверждаем. Конечно, прискорбно, но человек попавший не в своё время неизбежно выпадает из него. Тут, наверно, прячется какой-то физический закон.
— Очень может быть, — мягко, утешая как взрослый ребенка, отозвался Маркус. — Если откроют, то назовут законом Крэнка-Чудакова.
Далее не слушая его, не желая принимать возражений, капитан активизировал свои видеофон и вышел на связь с инженером Штуффом.
— Якоб, что вы скажете о технической возможности хотя бы кратковременного возвращения на Землю прошлого века?
— Технически, да, возможно, — голос Штуффа, как всегда, был невозмутим, лицо на экране видеофона тоже. — Мы еще не сильно разогнались. Но в таком случае нам может немножечко не хватить ресурсов на очередную эволюцию. И мы вряд ли будем способны возвертаться в наш собственный прайм-тайм.
— Понятно, — капитан помрачнел и прикрыл потяжелевшие веки.
— Позвольте дать вам дружеский совет, Александр Григорьевич, — мягко, осторожно, почти ласково проговорил всё слышавший Маркус. — Не зацикливайтесь на прошлом. Переключитесь на настоящее. Ну, в конце концов, наведайтесь еще раз к Клариссе.