Для создания при взлёте достаточного угла атаки крыльев эстакада была сделана наклонной. При этом освобождённый корабль должен был сразу же взмыть кверху даже без участия лётчика, как объяснил Сидоренко.
Самой трудной задачей было найти подходящую «верёвочку», на которой можно было бы запустить такого «змея», как «Уран». В конце концов пришлось пожертвовать запасным комплектом тросов, предназначенных для отделения кабины от корпуса. Игорь Никитич, опасаясь, что рабочий комплект может выйти из строя, берёг запасной, как зеницу ока, так как конструкция тросов оказалась неудачной.
По первоначальной идее каждая проволока троса должна была быть полой внутри и в своём тончайшем канале содержать изолированную серебряную нить для обогрева. Но завод, которому был передан заказ, не сумел освоить в срок эту новую сложнейшую технологию. Поэтому на «Уране» были поставлены тросы из обычной канатной проволоки, а нити для обогрева наружных прядей были заложены во впадинах между ними. Таким образом, стоило повредить одну обогревательную нить, как сразу же выходили из строя две несущие пряди. Игорь Никитич ругался, жаловался, но ничего не мог поделать. Чтобы заменить тросы, нужно было время, а полёт откладывать было нельзя: пропустить момент вылета — значило сорвать экспедицию. Посоветовавшись её специалистами, Белов решил лететь, взяв с собой запасной комплект тросов. А теперь приходилось пожертвовать им, чтобы поднять корабль в воздух.
Общая длина тросов, составлявших комплект, достигала полутора километров. Однако один трос мог не выдержать напора взлетающей машины. Пришлось сделать заводной канат из двух тросов, скрепив их между собой.
Чтобы создать надёжный якорь, в песке вырыли глубокую воронку. В неё уложили испорченные механизмы вертолёта с привязанным концом заводного каната. Всё это заложили грудой камней и засыпали восьмиметровым слоем песка. Второй конец семисотметрового двойного каната прикрепили к нижнему концу полой колонны, идущей сквозь гондолу корабля.
Все эти работы были выполнены за пятьдесят часов при пятидесятипятиградусной жаре. Команда валилась с ног. С отлётом нельзя было медлить ни минуты, так как температура быстро росла. Игорь Никитич сокрушался, что «Уран» не удастся даже осмотреть как следует после ремонта. Для этого нужно было задержаться на несколько часов, — а смерчи уже четыре раза проходили вблизи корабля.
Поэтому, как только закрепили заводной канат и к нему была привязана действовавшая от отдельного взрывателя толовая шашка, все заняли свои места, и Игорь Никитич приказал Сидоренко подниматься сразу же, когда это будет возможно.
Венера напоследок захотела побаловать гостей. Ветер, по которому был ориентирован корабль, не изменил своего направления. Скорость его была вполне достаточной: сто девяносто километров в час.
Иван Тимофеевич решил не испытывать судьбу. Окинув последним взглядом приборы, он твёрдой рукой нажал кнопку первого взрывателя. Короткий сухой треск, и корабль освободился от расчалок. Неистовый ветер жадно охватил его своими липкими лапами и с силой повлёк за собой. У всех замерло сердце: выдержит ли заводной канат? Но украинцы не подкачали! Натянувшись, как звонкая струна, канат вынес этот страшный рывок. Корабль пятился, замедляя движение. Вот он застыл... И вдруг плавно взмыл в воздух.
В тот же миг грянули воздушные двигатели, и в их торжествующем рёве потонул слабый треск последней взорванной шашки.
Могучий, свободный «Уран», шутя преодолевая силу встречного ветра, поднимался всё выше и выше. Через несколько секунд поверхность негостеприимной планеты скрылась из глаз, заслонённая хлопьями серых туч, плотно облепивших корабль. Начался новый этап космического путешествия.
Гале вдруг стало грустно. Она почувствовала, что с сожалением покидает этот странный бушующий мир, где было много борьбы и физических страданий, но неизмеримо больше радостей — радостей познавания, открытий и увлекательной творческой работы. «Прощай, Венера! — думала она. — Прощай, наверное, навсегда. Пройдут годы, и сюда, по проложенному нами пути, прилетят другие люди. Они покорят ураганы и заставят тебя раскрыть до конца свои тайны, отдать все богатства, которыми полны твои недра!»
Корабль вынырнул из облаков, и перед путешественниками впервые за тридцать земных суток засияло величественное Солнце. Путь в Космос был снова открыт.
Константин Степанович и Маша сидели за счётной машиной, определяя время и место взлёта корабля. Сменивший Ивана Тимофеевича Максим по их предварительному указанию вёл «Уран» на запад. Солнце, стоявшее уже довольно высоко, быстро клонилось обратно к востоку. Часа через полтора оно закатилось, и утренняя заря стала быстро переходить в ночь. К этому времени Константин Степанович закончил свои вычисления.
— Продолжайте лететь до полночного меридиана! — сказал он Максиму.
«Уран» взревел и понёсся быстрее, Было 19 сентября 19... года.
Глава 10
ИСПЫТАНИЕ МУЖЕСТВА
Выказывай мужество при всяком испытании, хотя бы от жара пламенного Пса растрескивались немые статуи или от дыхания яростного ветра покрывались пушистым снегом ледяные Альпы!
— Отдых — отдыхом, а режим — режимом, — заключила Ольга Александровна предыдущий спор. — Слава богу, отдыхали без малого двадцать часов. Кончайте завтрак, пора начинать тренировку. Игорь Никитич, дайте же наконец команду подтянуть кабину к кораблю!
Белов пожал плечами.
— Воля врача — закон! А кроме того, на корабле непочатый край работы. Максим Афанасьевич, выполняйте!
Путешественники улеглись на койки в ожидании малоприятных ощущений от быстрого перехода в невесомое состояние. Максим включил лебёдку. Кабина плавно пошла, но вдруг дёрнулась и стала крениться набок.
— Стоп! — крикнул Белов, вскакивая с места. Барабан остановился. Перекошенная кабина и корабль продолжали плавно кружиться друг около друга.
Игорь Никитич быстро поднялся к верхнему окну. Кабина висела только на двух тросах. Два других были ослаблены. Они вяло покачивались, не успев успокоиться после толчка.
Не покидая своих мест, все с беспокойством следили за Беловым.
— Что случилось? — озабоченно спросил Константин Степанович.
— Очевидно, один из тросов заело в блоках на корабле. Вот нас и перекосило, — ответил Игорь Никитич.
— Разрешите дать задний ход? — спросил Максим.
— Ни в коем случае! Вы можете повредить изоляцию отепляющих проводов. Тогда через несколько секунд тросы станут хрупкими, как стекло, и нас уже ничто не спасёт.
— Как же это могло случиться? — вмешался Николай Михайлович.
— Наверное, блок был повреждён во время аварии, а мы не успели проверить его состояние. Вчера кабина благополучно отделилась от корпуса, а сейчас, когда мы стали её подтягивать и направление движения троса изменилось, он, наверное, вышел из ручья и заклинился между блоком и обоймой.
— Как всё это просто и как опасно! — задумчиво проговорил Константин Степанович.
— Что же теперь делать? — не успокаивался Синицын.
— Единственное, что остаётся, это попробовать влезть по тросу на корабль, — ответил Игорь Никитич.
— Что же может быть проще? — обрадовался «колючий геолог». — Остановим вращение, чтобы уничтожить центробежную силу; кто-нибудь из молодёжи наденет скафандр, подтянется к кораблю и исправит повреждение.
— Да, но это не так просто. Мы не можем останавливать вращение, когда кабина висит криво и сопла двигателей поворота перекошены: она начнёт кувыркаться. И если при этом она запутается в тросах, аварии не миновать. У нас нет теперь средства сообщения с кораблём.