— А ты сама разве не устала?
— Есть немного, — кивнула Зоряна, — сейчас поспать часок-другой самое милое дело.
Девушка потянулась и зевнула.
— Так пошли в мой шатёр, — предложила Горлица, — кроме меня там только мамушка Забота ночует, места для тебя хватит. Поживём пока вместе, и мне не так скучно будет.
— Спасибо царевна, — кощеева дочь опустила глаза, чтобы не было заметно, как в их глубине заискрились зелёные огоньки, — ты так добра, мне, право, неловко.
— Не говори так. Мне это в радость, — улыбнулась царевна.
Мамушка Забота оказалась полной краснощёкой женщиной, уже немолодой, но не утратившей живости и расторопности.
— Сейчас, сейчас, девица, постель тебе готова будет, мягкая, удобная. Поспишь, и всю усталость как рукой снимет. И что тебя в странствия потянуло? Да ещё меч на боку. Не женское это дело, битвы да походы, не меч, а муж должен женщину оборонять. Ты красивая, вышла бы замуж, да деток рожала. Неужто там, где ты жила, совсем людей не было, нельзя было жениха найти?
— Деревня по соседству с нами маленькая была, — ответила Зоряна, — и свадьбы там были больше по родительскому сговору, чем по любви.
— Понимаю, — закивала Забота, — сама так замуж выходила. Но ни о чём не жалею. Муж мне попался хороший: добрый, внимательный. Я за ним как за каменной стеной была. Только он сильно старше меня был, помер уже. Детки выросли, одна Горлинка у меня осталась, радость моя, лучик мой солнечный.
— Брось, мамушка, — засмущалась царевна.
— Чего «брось», правду ведь говорю.
Зоряна устроилась на приготовленном ей ложе. Постель была тёплой и уютной, Забота продолжала что-то рассказывать, и голос её, негромкий, ласковый, звучал так успокаивающе, словно колыбельная. Девушка закрыла глаза. Как там царевнина нянька сказала: не меч, а муж должен быть защитой? Может оно и верно, но ей, например, совсем не нужен муж-защитник. Постоять за себя она и сама сумеет. Пусть бы лучше он был книгочеем, чтобы всегда находилась тема для разговора. При таком человеке в радость будет хозяйство вести да деток растить. О чём это она? Не до нежностей сейчас, не до мечтаний о замужестве. Приказ отца прежде всего, иначе ни ей ни брату головы не сносить. И Ярослава надо бы проведать. Только так не хочется вылезать из-под тёплого одеяла, натягивать сапоги, идти к жеребцу, который наверняка и так в полном порядке. Зоряна закуталась потеплее, желание погрузиться в сон стало ещё сильней. Ничего, обойдётся брат без неё. Утром к нему сходит, овса принесёт. А сейчас спать, спать.
Ярослав видел, как сестра вместе с царевной вошла в шатёр, при этом обе держались так, словно были давними подругами. Впрочем, ничего удивительного: Зоряна умеет внушить доверие, а Горлица привыкла к тому, что никто из окружающих не желает ей зла, и потому искренне радуется, что есть с кем поболтать о всяких девичьих тайнах. Ну, чем доверчивее девушка, тем больше упрощается их задача. Парень вдруг поймал себя на том, что думает о матери. Много лет назад и она была весёлой счастливой девушкой, любимой и любящей. Ожесточённо потряс головой. Нельзя, нельзя об этом думать. Он уже пожалел, что выделил себе на отдых два дня, лучше бы поскорее покончить со всем. Но нет, не получится. Хоть он и сильный, но всё же не железный. Наверное, будет лучше, если сегодня он поспит лёжа, а не стоя, как обычно делают лошади. Стан меж тем жил своей обычной жизнью. Молодой дружинник бережно поднял с земли крепко спящего Истислава и понёс его в один из шатров. Пёс при этом даже не проснулся, лишь слегка засучил лапами. Добромир подошёл к пасшимся на берегу коням, внимательно оглядел их, кое-кому пощупал ноги. А Зоряна что-то не идёт. Может заржать, напомнить о себе? Хотя не стоит. Сестричка ведь тоже с дороги устала, нечего её по пустякам тревожить. В конце концов, с ним всё в порядке, а о деле поговорить они успели. И всё же как-то обидно. Пока вдвоём ехали, Зоряна ему больше внимания уделяла, а теперь вот даже спокойной ночи пожелать некому. Он грустно вздохнул. Как раз в этот миг Добромир закончил осматривать четвероногих подопечных, и перешёл к коню гостьи.
— Ну что, буланко, невесёлый стоишь? Так и не проведала хозяйка? Не совсем хорошо с её стороны — ведь даже телега ухода требует, а тут лошадь. Но ты всё же на неё не обижайся, — широкая ладонь богатыря легла на холку жеребца, как могла бы лечь на плечо товарища, — вот увидишь, завтра утром придёт, и ещё прощения просить будет, что тебя забросила.
Говоря всё это, Добромир снова сунул коню сухарь. Ярослав схрупал лакомство и почувствовал, что грусть уменьшилась. Всё-таки кто-то о нём думает и даже сочувствует, утешает. Странно, раньше ему не приходило в голову, что дружеское участие так важно. Наверное, потому, что друзей никогда не было, кроме Зоряны, но она ведь сестра. А сухари до чего вкусные. Жеребец потянулся мордой к мешочку, ухватил зубами тесьмяную завязку и легонько потянул.