- А почему же нет? Думаешь, девочки глупее нас? Вовсе нет. Филлис, ты хочешь быть машинистом поезда?
- У меня же все лицо будет грязное, - вяло пробормотала Филлис, - и я обязательно что-нибудь поломаю.
- А я, пожалуй, хотела бы! Как думаешь, папа, у меня получится? Или даже истопницей? - с энтузиазмом отозвалась Роберта.
- Ты хотела сказать «кочегаршей»? - спросил папа, продолжая толкать и трясти машину. - Ну, что ж, мы тебя обучим, и ты будешь первой в мире женщиной-кочегаром. Помню, когда я был мальчишкой...
В это время раздался стук в дверь.
- Ну, кто там еще? Если это закон, что для англичанина его дом - его крепость, то уж и строили бы крепости за семью запорами и с подвесным мостом.
Между тем в комнату вбежала Руфь, рыжеволосая служанка, и сообщила, что какие-то два джентльмена требуют хозяина.
- Я проводила их в библиотеку, - добавила девушка.
- Это, наверное, подписка о назначении викария, или собирают деньги на церковный хор, - сказала мама. - Как-нибудь отделайся от них поскорее, иначе вечер будет испорчен, да и детям уже скоро пора спать.
Но у папы никогда не получалось быстро отделываться от посетителей.
- Как бы хотелось, чтобы у нас были рвы и мосты, - вздохнула Роберта. - Появился какой-то нежелательный гость - и сразу же мы поднимаем мосты. Боюсь, они так заморочат папе голову, что он забудет, кем он хотел стать, когда был мальчиком.
Мама пыталась развлечь детей волшебной сказкой о принцессе с зелеными глазами, но это плохо удавалось, потому что из библиотеки доносились реплики папы и двух пришедших господ. Папин голос звучал громче и совсем по-другому, чем когда он говорил с людьми, пришедшими собирать подписи или деньги на церковные праздники.
Потом в библиотеке зазвонил колокольчик, и все облегченно вздохнули.
- Это он позвонил, чтобы служанка их проводила, - сказала Филлис.
Но Руфь вместо того, чтобы провожать посетителей, вбежала в детскую, и вид ее показался всем очень странным.
- Мэм, простите меня, пожалуйста... - бормотала она, - хозяин вас просит зайти в кабинет. У него такой ужасный вид, он как мертвый... Приготовьтесь к самому плохому: или кто-то умер из ваших близких, или банк лопнул, или...
- Не волнуйтесь так, Руфь, - ласково проговорила мама, - ступайте к себе.
Потом мама вошла в библиотеку. Были слышны еще разговоры. Руфь пошла вызывать кэб*[4]. Дети слышали стук ботинок по коридорам и ступенькам. Кэб уехал, и кто-то с силой хлопнул дверью. Потом пришла мама. Лицо у нее было такое же белое, как ее кружевной воротничок. Глаза казались огромными и сверкающими. Губы были как одна тонкая красная полоска. Они потеряли всякую форму.
- Уже время спать, - проговорила она, - Руфь вас уложит.
- Мама, но ты ведь обещала, что по случаю папиного приезда мы посидим подольше, - напомнила Филлис.
- Папа... Его вызвали по делу. Нам всем пора спать, мои милые.
Питер и Филлис поцеловали ее и пошли каждый в свою спальню. Роберта задержалась, она крепко обняла маму и прошептала:
- Ведь ничего не случилось плохого? Никто не умер?
- Нет, никто не умер, - мама, казалось, отталкивала от себя девочку, - я пока ничего не могу тебе сказать. Ступай, моя девочка. Прошу тебя...
Роберта повиновалась.
Руфь расчесала им с Филлис волосы и помогла переодеться (обычно это делала мама). Когда служанка вышла на лестницу, чтобы пойти в спальню к Питеру, она увидела, что мальчик сидит в ожидании на ступеньках.
- Руфь, что там делается, наверху?
- Не задавай мне вопросов... Я не хочу тебя обманывать... Ты скоро сам узнаешь всю правду.
Поздно ночью мама приходила поцеловать ребят. Из всех детей одна Роберта проснулась от ее прикосновения. Но она затаила дыхание и притворилась спящей. «Что ж, - думала девочка, прислушиваясь в темноте к материнскому дыханию, - если мама не хочет, чтобы мы знали, почему она плачет, значит, нам не надо допытываться».
Когда сестры и брат утром спустились к завтраку, мамы уже не было дома.
- Она уехала в Лондон, - пояснила Руфь и оставила детей одних в столовой.
- Случилось что-то ужасное, - проговорил Питер, разбивая яйцо. - Руфь сказала вечером, что мы скоро все узнаем.
- А ты, наверное, мучил ее вопросами, - укоризненно заметила Роберта.
- Да, представь себе! - сердито ответил Питер. - Если вы можете идти спать, когда мама в тревоге, то я не могу так.
- Не следует спрашивать прислугу про то, о чем мама не хочет, чтобы мы знали.
- Пай-девочка, как обычно, права. Проповедница... - проворчал Питер.
- Я вот не пай-девочка, но Бобби теперь права, - вступилась Филлис.