- Мама, ты поранишь себе руки. Дай я! - говорила Роберта.
- Жалко, папы нет - он бы в два счета! - пробубнил Питер. - Бобби, ты чего пинаешься?
- Я? Я даже к тебе не прикасалась!
Тут же вырвали со скрипом первый гвоздь. Вынули одну планку, за ней другую, и вот уже все четыре с длинными гвоздями, похожими на железные зубья, зловеще засверкали в свете огарка.
- Ура! - воскликнула мама. - Тут как раз свечи. Это главное, что нам сейчас нужно. Девочки, пойдите зажгите их. Найдите там блюдца. Капните туда воск и в него поставьте свечи, чтобы они держались.
- А сколько их надо зажечь?
- Сколько вы сочтете нужным. Лучше побольше, чтобы ожить. А то в сумерках все приходят в уныние, кроме разве ночных сов и ленивых сонь.
Девочки принялись зажигать свечи. У одной спички отлетела головка и обожгла палец Филлис. Но, как сказала Роберта, это был пустяковый ожог. Ведь она могла жить во времена римских мучеников, когда людей сжигали заживо.
Когда огонь четырнадцати свечей озарил столовую, Роберта сходила за дровами и углем и принялась растапливать очаг.
- Что-то не по-майски холодно, - заметила Роберта и, говоря, чувствовала себя старше своих лет.
При огне свечей и очага столовая приняла совсем другой вид; оказалось, что стены столовой сделаны из дерева, окрашенного в черный цвет, и украшены резным орнаментом в виде цветов и спиралей.
Девочки спешно стали приводить комнату в «божеский вид», растаскивая все лишнее и ненужное по углам, а кое-что пряча под огромное кожаное кресло, папино кресло, в котором он так любил отдыхать после обеда.
- Браво! - воскликнула мама, входя с подносом, уставленным всякой всячиной. - Это уже на что-то похоже. Погодите, сейчас я отыщу скатерть - и тогда...
Скатерть оказалась в ящике с замком, который можно было открыть ключом, а не совком, и когда ею накрыли стол, комната стала похожа на пиршественный зал.
Все невероятно устали, но в предчувствии забавного и нарядного застолья сразу приободрились. Чего только не было на столе! Бисквиты, пирожные, консервированный имбирь, изюм, цукаты, мармелад...
- Оказывается, тетя Эмма не зря скупила весь магазин, - говорила мама. - Филлис, пожалуйста, не ешь одной и той же ложкой мармелад и сардины!
- Не буду! - сказала Филлис и положила ложку в тарелку с печеньем «Мария».
- Давайте первым делом выпьем за здоровье тети Эммы. Если бы она нам все это не запаковала, что бы мы делали? За тетю Эмму!
Они выпили разбавленное водой имбирное вино из чашечек, сделанных в форме ивового куста, потому что бокалов пока не удалось найти.
Все чувствовали себя слегка виноватыми перед тетей Эммой. Конечно, она не была такой обаятельной и ласковой, как мама, но, в конце концов, ведь это она положила в багаж всякие вкусные вещи.
К тому же тетя Эмма догадалась проветрить постельное белье. Люди, которые привезли из города мебель, поставили кровати вплотную друг к другу, и осталось только их застелить.
- Ну, цыплятки мои, доброй ночи, - сказала мама. - Я все же уверена, что крыс тут нет. Но я на всякий случай оставляю дверь приоткрытой: если выскочит мышонок, вы только мне крикните - я приду и выскажу ему все, что о нем думаю.
Мама ушла в свою комнату. А ночью Роберта проснулась оттого, что маленькие дорожные часы пробили два; Их звук напоминал ей всегда бой церковных часов... Там, далеко... Потом послышались шаги. Мама до сих пор что-то делала в своей комнате.
Утром Роберта разбудила Филлис, дернув ее за волосы. Дернула как будто слегка, но все же немного, как той показалось, больно.
- Вставай скорее! Вставай! Ты же помнишь, что мы теперь живем в новом доме. Тут у нас никакой прислуги не будет. Давай встанем и сделаем что-нибудь полезное. Нам надо потихоньку спуститься вниз и сделать, чтобы все было красиво, пока мама не встала. Питера я уже разбудила. Он оденется быстрее нас.
Они оделись бесшумно и быстро. Воды у них в комнате, конечно, не было, пришлось спуститься во двор и умываться из шланга. Одна девочка держала шланг, а другая мылась. Это было не особенно удобно, но зато интересно.
- Это же лучше, чем в ванной купаться, - рассуждала Роберта, - погляди-ка, травка между камней прямо искрится на солнце, а какой мох на крыше и цветы...
Крыша кухни, расположенной в боковой части дома, покато спускалась к самой земле. Крыша была соломенная, и сквозь нее пробивались мох, ломи-камень*[5], лук-порей и мелкие цветочки.
- Тут гораздо, гораздо красивее, чем на вилле в Эджкомбе, - говорила Филлис. - Я бы еще хотела посмотреть, что тут за сад.
- Ни о каких садах нам пока думать не приходится! - категорично заявила Роберта. - Все в дом - и за дела!