Мама все время была по-прежнему занята своими писаниями и отправкой по почте множества длинных голубых конвертов, в которые вкладывала написанные истории. В ответ приходили конверты различных цветов и размеров. Иногда, открыв их, она говорила с тяжелым вздохом:
– Еще одна история возвратилась домой на насест. О боже, что же теперь мне делать!
И детям ее становилось ужасно жалко.
Но случалось и так, что она, размахивая конвертом в воздухе, восклицала с улыбкой:
– Ура! Ура! Мне попался разумный издатель! Он принял мою историю и даже прислал уже гранки!
Сначала дети считали, что гранки – это письмо, которое маме прислал разумный издатель. Скоро, однако, они уже выяснили, в чем дело. Гранками назывались длинные полосы бумаги, на которых набрали типографским шрифтом мамины истории.
Когда издатель оказывался разумным, к чаю у них всегда появлялись булочки.
Питер как раз шел за ними в деревню, чтобы отпраздновать с мамой и сестрами разумность издателя журнала «Детский мир», когда ему повстречался начальник станции.
Питеру стало ужасно неловко. К этому времени он успел хорошо обдумать случай с угольной шахтой и теперь опасался желать начальнику станции доброго утра, хоть это и полагается, если поутру на пустой дороге встретил знакомого. Все лицо Питера, вплоть до вдруг заалевших ушей, охватил жар предчувствия, что начальник в ответ не станет приветствовать человека, который крал уголь. «Крал», разумеется, очень противное слово, но Питеру было ясно теперь, что поступок его по-иному не назовешь. Поэтому он уставился себе под ноги и хотел просто молча прошествовать мимо.
Однако начальник станции не стал смотреть себе под ноги, а, поравнявшись с Питером, пожелал ему доброго утра, и Питер тогда ему пожелал того же, а про себя произнес: «Видимо, он при свете дня не узнал меня, иначе с чего бы ему быть со мной таким вежливым?»
Чувство, которое вызвала в нем эта мысль, ему совсем не понравилось, и он, даже толком не понимая, зачем это делает, кинулся вслед за начальником станции. Тот, услыхав хруст гравия у себя за спиной, остановился и обернулся. Питер к нему подбежал, запыхавшийся и с пылающими ушами, и выкрикнул:
– Я не хочу, чтобы вы со мной обходились вежливо, если меня не узнали, когда увидели!
– Ты это о чем? – вытаращился на него начальник станции.
– Ну, я подумал, может быть, вы не узнали, что это я взял уголь? Ну, когда мне сказали сейчас: «Доброе утро». Но ведь именно я его взял. К сожалению. Вот.
– Если ты о добыче черных сокровищ, то я давно уже выкинул это из головы, – улыбнулся начальник станции. – Как говорится, что ушло, то прошло. А ты куда так торопишься?
– Иду покупать к чаю булочки, – объяснил ему Питер.
– А я думал, вы очень бедные, – удивился начальник станции.
– Да, бедные, – подтвердил Питер. – Но если какой-нибудь умный издатель берет у мамы ее историю, или стихи, или еще что-нибудь, у нас всегда образуется к чаю несколько пенни.
– О-о-о, – с уважением протянул начальник станции. – Значит, мама твоя сочиняет истории?
– Самые потрясающие, которые вы когда-либо читали! – пылко заверил Питер.
– Ты должен гордиться такой умной мамой, – сказал начальник.
– Я, конечно, горжусь, – отозвался Питер. – Только раньше, когда ей еще не пришлось постоянно быть такой умной, она куда больше с нами играла.
– Ну, мне, пожалуй, уж пора дальше идти, – заторопился начальник. – Заглядывай к нам на станцию. А что до углей… – И, на мгновенье умолкнув, он быстро проговорил: – А давай-ка мы больше вообще не будем о них вспоминать.
– Спасибо, – с большим облегчением выдохнул Питер. – Я очень рад, что теперь между нами нет недомолвок.
И он поспешил по мосту над каналом в деревню, и несся теперь вперед с такой легкостью, словно избавился вдруг от тяжелого груза, который давил на него с той самой поры, как возле стены угля рука начальника станции ухватилась за воротник его куртки.
На следующее утро, после того как все трое промахали Зеленому Дракону очередной привет папе, а старый джентльмен, конечно, махнул им в ответ, Питер позвал сестер на станцию.
– Стоит ли? – сильно засомневалась Бобби.
– Она имеет в виду историю с углем, – пояснила Филлис.
– Я встретил вчера начальника станции, – бросил с подчеркнуто равнодушным видом Питер, – и он особо настоятельно приглашал нас заходить в любое удобное для нас время.
– После истории с углем? – повторила Филлис. – Погодите минуточку, у меня опять развязался шнурок на ботинке.
– Вечно он у тебя опять развязывается, – проворчал Питер. – А начальник станции, к твоему сведению, гораздо больший джентльмен, чем ты, Фил, когда-нибудь будешь. Ты вот этим углем уже все мозги мне засыпала, а он просто сказал: «Не будем больше о нем вспоминать».