его было удивительно спокойным, разве что подёрнуто лёгкой дымкой усталости. Он смотрел не на
толпу, не на стражников и не на столб, мрачно возвышающийся рядом, а куда-то вдаль, будто
созерцая что-то гораздо более важное, чем происходящее вокруг.
– Именем короля! – каркающий голос пресёк остатки шума, словно обрезав их портновскими
ножницами. Айви вздрогнула и перевела взгляд на человека в мантии, – И в согласии с волей жителей
Песчаного Города…
Дальше Айви не слышала.
«… в согласии с волей жителей Песчаного Города…» – смысл сказанного неожиданно обжёг её.
Сколько раз она слышала эти слова, не задумываясь, что они означают! В согласии с волей жителей
Песчаного Города – значит, с её согласия тоже!
«Нет! Нет! Я не хочу!» – запульсировало в голове.
– … за распространение запретного учения, сеяние смуты… – откуда-то издалека на мгновение
пробился в сознание голос человека в мантии.
«… в согласии с волей жителей Песчаного Города…» – снова неумолимо звучало в ушах, а где-то
внутри бессильно билось: «Я не согласна! Я не хочу!»
– … за неподчинение королевскому приказу… – снова донеслось до неё, будто со дна моря.
«В согласии с волей жителей Песчаного Города…» – что-то тёмное и безжалостное вновь
навалилось на сердце огромной тяжёлой горой, грозя раздавить его, словно жалкого червяка. Цепь
сжала горло так, что дышать стало почти невозможно. Айви судорожно захрипела и вцепилась
пальцами в чёрные звенья.
– … согласен ли ты отказаться от своих заблуждений и добровольно получить знак подчинения
существующей власти, который ты имел дерзость до сих пор отвергать? – человек в мантии сделал
паузу и посмотрел на узника.
Над площадью повисла гробовая тишина. Айви, тяжело дыша и всё ещё пытаясь ослабить
жёсткую хватку цепи, подняла голову и замерла. Она понимала, что должна досмотреть, чего бы это
ни стоило, даже если это будет последнее, что она увидит в жизни. Всем своим существом она остро
ощущала, что от ответа Грэйккона зависит сейчас не только его судьба, и не только её, но что-то ещё
гораздо большее… Время остановилось. Айви не отдавала себе отчёта, какой ответ она хочет
услышать, а лишь дрожа от напряжения, не отрываясь, смотрела в ставшее вдруг безумно дорогим
лицо.
– Нет! – спокойно и твёрдо сказал Грэйккон и повернулся к столбу.
Айви почувствовала, как внутри у неё будто что-то сломалось: что-то жёсткое и мерзкое треснуло
и начало обрушиваться, как обрушиваются грязные и скользко-подгнившие доски стапелей, когда
новый корабль свободной птицей слетает в морские волны. Все сомнения мгновенно исчезли, как
ночные гады, уползающие от солнечного света.
«Это правда! То, что он говорил – правда! Всё, до последнего слова!»
Она не понимала, чему радуется, но неведомая радость мощной волной хлынула в сердце.
– … приговаривается к сорока ударам плетьми и изгнанию из страны, если таковое потребуется
после исполнения наказания, – человек в мантии сделал знак стражникам и поспешно спустился с
помоста.
Грэйккону развязали руки и, сдёрнув рубашку, подвели к столбу. Толпа ахнула и подалась вперёд.
– Я тебе говорила!.. – послышался за спиной Айви тот же женский голос.
Один из стражников снова стянул руки узника верёвкой, но уже с другой стороны столба. Айви
теперь не видела лица Грэйккона, только крепкую спину, седые волосы и шею, на которой не было
цепи.
Плеть взвилась – и звонкий удар, казалось, полоснул Айви прямо по сердцу. Потом снова, и ещё, и
ещё… Она не отводила глаз, только съёживалась всякий раз, когда плеть со свистом рассекала
воздух. Спина Грэйккона превратилась в сплошную кровавую массу. Айви снова стало страшно. Она
зажмурилась, но продолжала вздрагивать под безжалостными, свистящими звуками,
пронизывающими её, как стрелы, пока, наконец, не почувствовала, что люди, стоящие вокруг,
зашевелились.
Она открыла глаза. У столба никого не было, только стражник, наклонившись, что-то разглядывал
у его подножия. Когда он отошёл, Айви увидела Грэйккона. Он лежал на тёмных досках, вытянув
вперёд руки, и не шевелился.
Люди, спокойно переговариваясь, расходились. Зрелище кончилось. Стражники спустились с
помоста и теперь стояли, лениво поигрывая плетьми и чего-то выжидая.
Айви не раздумывала ни секунды. Она нырнула под тяжёлые цепи и, ловко подтянувшись,
вскарабкалась на тёмные доски. С трудом пересиливая тошноту, подкатившую от резкого запаха и
свежей и давно уже высохшей, но теперь снова растревоженной крови, она упала рядом с