– Кто?!
– Безуха.
Айви посмотрела на вороную, поджарую и длинноногую кобылку и подумала: «Что за дурацкое
имя для такой красавицы!» Кру продолжал:
– Это – Глазок…
Статный гнедой жеребец навострил уши и дружелюбно потянул к нему морду. Из-за широкого
крупа внезапно вынырнул Торниэн со скребком в руке и, отряхнув рукава рубахи, хмуро заметил:
– Этого коня зовут Аркан.
Айви неловко пожала плечами и растерянно посмотрела на Кру:
– Ты, наверное, перепутал, малыш? Почему «Глазок»?
– У него другие глаза, – торопливо пояснил тот, – Смотри, с краю чуть-чуть видно белое, а у
других коней не видно. Я принесу ему воды… – он сорвался с места и припустил вдоль коновязи, то
ли за водой, то ли, чтобы смыться от Торниэна, которого немного побаивался.
Владыка с лёгким удивлением посмотрел ему вслед.
– Этот конь – редкой породы, и у него, действительно, такие глаза, – задумчиво проговорил он, -
Но заметить это может только знаток. Твой брат имел раньше дело с лошадьми?
Айви печально улыбнулась.
– Кру мне не брат, мы вообще не знаем, откуда он родом. А дело он раньше имел не с лошадьми, а
со зверьми… о двух ногах.
Она оглянулась на вороную «Безуху»: кончика одного уха у кобылы не было. «Вот и весь
«секрет» удивительной памяти», – подумала Айви и, снова повернувшись к Торниэну, слегка
склонила голову и произнесла:
– Я благодарю тебя, Владыка, что позволяешь ему быть здесь. В его жизни было мало радостей.
Торниэн сделал неопределенный жест плечом, словно не понимая, о чём тут вообще идёт речь и,
молча отвернувшись, снова взялся за скребок.
***
«Почему ты не идёшь к костру, отец?»
«Если смотришь на огонь, то потом какое-то время не можешь видеть в темноте. А нам надо
быть осторожными…»
«Думаешь, за нами будет погоня?»
«Всё может быть…»
Айви опускается на поваленное дерево рядом с Грэйкконом. Свет костра почти не доходит сюда, а
сразу за их спиной поднимается высокая стена леса. Айви бросает взгляд на Кру, блаженно
растянувшегося прямо на земле у огня, и её сердце опять колит невысказанный вопрос. Вздохнув
поглубже, она всё-таки решается спросить:
«Отец, если бы Кру поймали вчера ночью?.. Ты думаешь, это было правильно, что он так
рисковал из-за меня? Он ведь не понимал, что ему грозит, а мы… то есть я… будто этим
попользовалась…»
Грэйккон придирчиво осматривает тонкую прямую ветку, тщательно оструганную и заострённую
с одного конца и, удовлетворившись результатом, откладывает её в сторону.
«Я понимаю, о чём ты. Знаешь, Великий Царь иногда велит нам делать то, что тяжело объяснить
только с помощью здравого смысла. Я просто знал, что должен поступить именно так. Ведь что такое
человеческая мудрость? – ничто рядом с Тем, кто сотворил жизнь. Конечно, нельзя совсем
отбрасывать здравый смысл, и я пытался всё взвесить, когда узнал, что тебя схватили, и когда
принимал решение. И Кру понимал, что делает. Я объяснил ему, что тебя хотят наказать, и тебе надо
помочь, но если его поймают, то тоже накажут. Ты поверишь? – он ни минуты не сомневался, а ведь
он знает, что такое наказание… Видела его спину? Я подумал тогда, что и самому ничтожному
человеку нужно дать возможность сделать выбор… Благородный выбор. И, хотя он, наверное, через
пару дней даже и не вспомнит о своём подвиге, но Великий Царь о нём не забудет! В Золотом Городе
его ждёт награда, и кто я такой, чтобы лишать его этого!»
Они сидят молча, только ветер шумит в верхушках деревьев.
«Но ведь всё кончилось хорошо, правда? – Айви гладит крепкую морщинистую руку. – Спасибо
тебе. Прости, что я вообще заговорила об этом. Просто, когда я думаю, что этому мальчишке уже
пришлось пережить… – она вздыхает, не в силах подобрать слова и только качает головой. – … Я
ведь знаю, где он научился лазить по стенам. И знаю, чего Эмерите стоило выкупить его».
«Да, дочка, свободное сердце способно на многое!»
«Но как ей удалось его приручить? Он же был совсем дикий! Я видела его в клетке!»
«Вот в клетке-то всё и произошло».
«Как это?»
«Когда он покусал её, она не ушла, только руки себе перевязала и осталась там, с ним, в клетке.
Много дней… Кормила его, пела ему. Он слушал… Выходила только тогда, когда он засыпал. Вот
так, дочка… – Грэйккон прерывисто вздохнул. – Конечно, его голова почти не умеет думать, но что с
того? Ведь Золотой Город у него не в голове, а в сердце».
«Эмерита-а-а! – вдруг сонно протягивает Кру, вздрогнув и приоткрыв глаза. – Спой мне!»
Эмерита поднимается и, подсев поближе, поёт по-старушечьи надтреснутым, но ещё довольно