правильным голосом.
Впереди светится
Золотой Город.
На пути встретятся
Реки и горы,
Море шумящее –
Штормы и штили.
Сердце горящее
Путь тот осилит.
Светлые улицы
Снятся ночами…
Пусть же беснуется
Ветер песчаный!
Солнце палящее
Пусть свирепеет!
Сердце горящее
Всё одолеет.
Много ли, мало ли
Встретить придётся…
В душу усталую
Скоро прольётся
Радость пьянящая –
Золотой Город!
Сердце горящее
Будет там скоро…
***
Айви, погрузившись в воспоминания, медленно разминала сухие пахучие листья, одним глазом
наблюдая за Кру, который покончив с ужином, возился у очага. Приглядевшись, она увидела, как
намалевав углём на стене человечка, он обстреливает его мелкими камешками, что-то грозно
приговаривая и громко восклицая при каждом удачном броске.
– Ты с кем сражаешься, мой солдат? – крикнула она.
– Со злым Засадой. – Кру выглядел серьёзным и важным.
– С кем?
– С Засадой. Айви, ты что, не помнишь? Как Саксиль крикнул «Засада!» и пустил в него стрелу.
Он, наверное, попал в этого Засаду, потому что он так разозлился, что потом гнался за нами.
–Ах, Кру! – рассмеялась Айви. – Ты неправильно понял…
Заливистый собачий лай не дал ей договорить. Она обернулась и увидела, как часовой у входа
запрыгал на месте и начал отплясывать какой-то чудной, замысловатый танец.
– Куда?! Куда?! – раскидывая руки рявкал он, резко приседал и загребал землю огромными
сапожищами, поднимая целое облако пыли. У его ног металось что-то чёрное и сердито лаяло, явно
пытаясь проскочить внутрь.
– Кука! – завопил Кру и поскакал к выходу, ловко лавируя между лежанками. – Это Кука! У неё
есть глаза в носу, поэтому она нас нашла! – как мог, объяснил он часовому и, схватив своё сокровище
на руки, потащил в пещеру.
***
Дозорные отряды каждый день приносили тревожные вести: Серебряный Город окружён, ворота
закрыты, подходов к Городу нет, враги готовятся к штурму. Торниэн ходил по пещере, мрачнее тучи,
почти не разговаривая, отдавая только короткие приказания. Напряжение последних дней отражалось
на его лице: он осунулся, и уже не сидел у огня, а подолгу неподвижно стоял, подперев подбородок
рукой и уставившись в пол непроницаемым взглядом.
Враг постоянно напоминал о себе. Раненые прибавлялись ежедневно, и Айви совсем выбилась из
сил. Сегодня заканчивался восьмой день её пребывания в пещере. Солнце давно село, тело отчаянно
требовало сна, а последний отряд всё никак не возвращался из дозора.
Наконец, цокот копыт долгожданной музыкой ворвался в вечернюю тишину. Воины, усталые и
запылённые, въехали на поляну. Один из них с трудом держался в седле. Всадник неуклюже сполз с
лошади и стянул шлем.
– Саксиль! – Айви всплеснула руками и кинулась готовить перевязку.
Тот с неизменной улыбкой похромал к ней. Завалившись на табурет, он стянул сапог, закатал
штанину и облегчённо выдохнул. Под ним сразу образовалась лужица крови.
– Я уж думал, им придётся везти меня, как мешок с мукой, перекинув через седло. Да, и вправду
сказать, в глазах совсем темно!
– Ты потерял много крови. Выпей-ка… – Айви протянула ему отвар сладких кореньев, – Но твой
оптимизм не одолеют даже раны!
– Ещё чего! – Саксиль залпом осушил чашу, – Стоит ли печалиться, если я, наконец-то, ранен!
– Что?! – Айви подумала, что ослышалась. – Что значит «наконец-то»?!
– Ну… – замялся Саксиль, – В последние дни каждый мечтает побыть раненым, – он лукаво
покосился на Айви.
Она строго сдвинула брови, а потом, сделав таинственное лицо, тихо сказала:
– Саксиль, я должна открыть тебе одну тайну…
– Какую? – он сразу перестал улыбаться.
– Если ты, – медленно и угрожающе начала она, едва сдерживая смех, – Не перестанешь болтать
всякие глупости, то однажды проснёшься с чёрной цепью на шее!
– Или на языке! – Саксиль выпучил глаза и высунул язык так далеко, словно на нём, и впрямь,
висела тяжёлая цепь.
Айви не выдержала и расхохоталась. Потом, быстро осмотрев рану, она вручила Саксилю мазь,
кусок чистого полотна, и выставила его прочь, несмотря на горячие попытки уверить её, что он так
сильно пострадал, что вот-вот истечёт кровью.
– Наша добрая госпожа отказала в помощи умирающему! – весело пожаловался он товарищам,
прыгая по пещере на одной ноге.
– Что, много болтал? – добродушно бросил кто-то вслед.
– Да, язык меня подводит: слишком длинный! – изображая сокрушение, признался Саксиль. –