и поклонилась.
– Вы желаете чего-то, государь?
Старый Король повернулся и устремил на неё лучистый и тёплый взгляд.
– Да, желаю. Желаю, чтобы ты рассказала мне о себе, Айви, дочь Грэйккона. Обычно старики
любят поучать молодых, но я бы с удовольствием лучше послушал твою историю, ибо нет ничего
прекраснее историй о милости Великого Царя!
Айви слегка смутилась, отчасти потому, что никому, кроме отца Грэйккона, никогда не
рассказывала о своей прежней жизни, а отчасти от того, что задав вопрос, государь уже почти
ответил на него. Да, она испытала милость. Ей вдруг показалось, что старый Король всё знает про
неё: про жизнь в Песчаном Городе, про встречу с Грэйкконом, про Кру, про Торниэна… Ей
показалось даже, что и она знала этого человека давным-давно, и теперь вновь увиделась с ним
после долгой разлуки.
Государь с ожиданием смотрел на неё, и она начала рассказывать. Старый Король слушал, не
говоря ни слова и не отрывая от неё внимательного взгляда. Иногда его лицо подёргивалось дымкой
печали, и глаза становились влажными, а иногда, когда Айви рассказывала что-то забавное, начинали
искриться неудержимым весельем. В эти моменты она, взглянув на него, не выдерживала и начинала
смеяться, и старый Король хохотал вместе с ней.
Когда она закончила рассказ, государь долго задумчиво молчал, а потом произнёс:
– Спасибо тебе, Айви, ты согрела моё сердце. Я бы отдал многое, чтобы услышать подобную
историю из уст моего сына… – и, тяжело вздохнув, добавил: – Но ты кое-что не рассказала мне. Ты
же знаешь о Торниэне больше, чем говоришь, не так ли? Ты же знаешь, почему молодой Владыка
Серебряного Города прячется в пещере, убегая от людей и всех радостей жизни, почему он больше
не умеет улыбаться, и почему никогда не снимает кольчуги?
Айви опустила глаза и промолчала.
– Ты знаешь, я вижу… – государь мягко улыбнулся и тронул Айви за руку. – Ты правильно сделала,
дочь моя. Умение хранить чужие тайны – это величайшая редкость и бесценный дар для всех, кто
будет рядом с тобой.
Айви взглянула на старого Короля и тихо спросила:
– Есть ли надежда для Владыки Торниэна?
– Надежда всегда есть, дочь моя. И пусть враг сумел обмануть его, – милость Великого Царя
безгранична. И, хотя, сильному тяжело надеяться на милость, но даже сильный нуждается в милости.
Он должен понять это.
Старый Король замолчал и вновь глубоко задумался. Внезапно занавеска шевельнулась, и на
пороге появился генерал Крафт.
– Государь, – сказал он, кланяясь, – Ты звал меня?
– Да, – откликнулся старый Король, я хотел обсудить с тобой всё, что касается обороны
Серебряного Города. Где Торниэн? Он лучше нас знает теперь, что к чему.
– Владыка Торниэн уехал не так давно. Он был вооружён и отправился на восток, – отрапортовал
генерал.
– Значит, он всё-таки поехал туда… – старый Король тревожно нахмурился.
Айви взволнованно посмотрела на него.
– Куда, государь?
Но старый Король не ответил, а только прикрыв глаза, тихо прошептал:
– Великий Царь, будь милостив, помоги ему!
– Помоги ему! – эхом повторила она.
***
Торниэн стоял, опустив голову и из последних сил пытаясь не упасть. Мысли его то мутились, то
начинали лихорадочно метаться в поисках какого-то важного решения, которое всякий раз, не успев
родиться, умирало под тёмными волнами горечи, захлёстывающими сердце.
Демон напряжённо ждал, вытянув руку и сверля Торниэна холодным взглядом. Внезапно он
наклонился ближе, и его глаза коротко вспыхнули, словно лезвие кинжала. Торниэн вздрогнул, как от
удара, – и тут же знакомое лицо возникло перед ним: брат улыбался, весело и беззаботно, словно
никогда и не было этого позора, который он принёс в их дом, – и Торниэн снова почувствовал, как
ненавидит его: люто и неистово.
«Я не смогу справиться! Не смогу победить это в себе! Поздно! Я пришёл слишком поздно! Я
слишком долго тянул. Враг имеет слишком много прав на меня!» – чёрное отчаянье начинало глухо
шевелиться внутри, подобно вулкану, готовому вот-вот проснуться и принести с собой смерть.
Мысли снова помутились, провалившись в какие-то мрачные, бездонные глубины.
«Конец?.. И нет ничего, кроме конца?..» – ещё сумел подумать он, но внезапно дивный,
ослепительный свет властно прорвал тёмную завесу, а в нём на мгновение вспыхнул образ Золотого
Города – пронзительно прекрасный и славный. Торниэн затрепетал, и всё его существо отозвалось
давно забытым, горячим чувством: «Золотой Город – моя цель, моя любовь, моя радость!..»