Анатолий. Не понял, что же, вы мне предлагаете придти? Мне? Не понимаю.
Богданов. Вот я так и думал, что вы удивитесь. Но скажите, что же делать? Не мне же, в самом деле, при разговоре их присутствовать. Ведь все из-за меня. Прошу вас, согласитесь. Вы не думайте, что раз она с вами так говорила, то уж вы и не поладите. Я с ней поговорю,и она все поймет. Вам всего-то часик побыть, и уж совершенно обязуюсь впредь вас ничем не беспокоить. Я вижу, вы можете все понять, вы добрый, Толя. Вот и сейчас терпите, потому что вы добрый... И не стесняйтесь этого.
Анатолий (после колебаний). Хорошо, я приду. Куда и когда?
Богданов. Завтра в шесть приходите прямо к ней. Квартира напротив. И поверьте, вы меня, то есть нет, не меня - ее, ее спасаете. Да, хоть и громко звучит. Всего лишь одно одолжение, я вам за него, я, что хотите... (оглядывается по сторонам).
Анатолий. Нет, нет, ничего не надо. Что вы. Теперь я ухожу.
Богданов (семенит за Анатолием, потом громко кричит вослед уходящему гостю). Завтра в шесть!
Картина четвертая
Квартира Разгледяевых. Гостиная. Роскошная обстановка. Мягкая мебель, журнальный столик. На диване сидит, подобрав под себя ноги, Елена. На ней красивый, с глубоким вырезом халат. Она задумчиво перебирает ожерельем. Часы бьют шесть. Звонят. Елена открывает дверь - на пороге Анатолий.
Елена (удивлена). Вы! Вы пришли?! (Анатолий виновато пожимает плечами.) Вот это фрукт! Ну, проходите же (Анатолий деревянной походкой направляется в гостиную). Эй, постойте, может, разденетесь все-таки? Ну, какой же вы смешной! (Анатолий возвращается, позволяет снять с себя пальто, разувается и вовремя влезает в подставленные тапочки.) Пойдемте (берет за руку, усаживает в кресло).
Анатолий (озирается по сторонам). А где...
Елена. Мой муж? Коля все перепутал, муж мой должен придти в семь, а не в шесть. Но вы-то какой? Не ожидала, честно скажу, не думала, что придете. (Смотрит изучающе.) Ох, молодец, Анатолий, ведь вас Анатолием зовут? (Анатолий кивает головой.) Боже, какая прелесть, какой экземпляр, а стеснительный какой! Прелесть, прелесть. Нет, не думайте, я не каждому такое говорю, не каждый ведь так сподобится. Ой, что за слова у меня лезут (прижимает руку к груди). Вы ведь мне не понравились вчера. Ох, думаю, крысенок научный, такой, думаю, бумажный червячок. А вы вот какой, пришли совершенно незнакомому человеку помочь, будете теперь меня охранять. Нет, все-таки Коля удивительно чувствует людей. Говорит мне: придет, обязательно придет. Я даже с ним поспорила, коньяк проиграла. Французский. Разгледяев из Парижа привез. Вам проиграла. Мы так и договорились: если придете, то я вас коньяком угощать буду. А что, и буду. (Достает из бара бутылку роскошного "Наполеона" и хрустальные рюмки. Наливает, режет дольками лимон.) Ну что, за вас? Давайте выпьем.
Чокаются, Толя варварским залпом выпивает.
Елена. Браво, к чему эти западные штучки (выпивает залпом). Есть все-таки польза от Разгледяева.
Анатолий. Разгледяев - это кто?
Елена. Муж.
Анатолий давится лимонной долькой.
Елена (смеясь, стучит по спине). Ну, муж, ну что же, не пропадать же продукту. Коньяк отличный, душу согревает, почти как водка. Ну, что вы, защитник мой, молчите? Не волнуйтесь, мой муж очень интеллигентный человек, все будет в лучшем виде. Драться вам не придется, может, так, слегка постреляете друг дружку да и разойдетесь. Вон у меня и ружье есть, охотничье, так что не волнуйтесь.
Анатолий. Двухстволка?
Елена. Что? А, ружье. Да, два таких огромных жерла (складывает ладошки биноклем). Ой, опять я вас пугаю. А следовало бы честно признаться: ваш приход - это выдумка Коли. Он все переживает за меня, а я совершенно спокойна, только Разгледяева видеть не хочу. Не знаю, как я докатилась до такой жизни... Вы уж не уходите теперь, может быть, так лучше будет. Я его послушаю и даже ничего говорить не буду, и спорить не буду. Давайте еще коньячку, а, для храбрости?
Анатолий. Нет, спасибо, пока не хочу.
Елена. Ну ладно, выпьем еще. Анатолий, сколько вам лет?
Анатолий. Двадцать четыре.
Елена (удивлена). Да-а, так вы старше меня, а с виду просто студент, второкурсник. Все равно еще очень молодой. А я вот уже развожусь. Но, знаете, Анатолий, жить только начинаю сейчас, только понимать стала, что значит - жить, и от этого себя увидела. Боже, что я была! Отвратительная девчонка, как я могла столько лет с ним?! Я теперь себя ненавижу, но счастлива ужасно, что все наконец кончается. Ведь я существо конкретное, но об этом долго не знала, то есть думала, что знала. Нет, вы не подумайте, что я бездельница какая нибудь. О нет, я очень деловая женщина, я столько уже успела добрых дел осуществить (усмехается). Боже, сколько я бегала, уговаривала, сколько бумаги извела. (Встает, потрясая рукой, зверски вопит.) Даешь высокие показатели в труде и учебе! Хороша кукла?! И это в наше просвещенное тысячелетие! Не понимаете вы меня, Анатолий.
Анатолий. Не понимаю.
Елена. Да, это понять трудно. А все получилось совершенно неожиданно. Ведь в сущности у меня с Разгледяевым было все совершенно в норме. Я не говорю о том, что мне, глупой девчонке, сразу все досталось: по углам мы не мыкались, как многие, деньги не считали, хотя я в институте училась. Не в этом дело. Не с жиру я взбесилась, все сложнее. Просто все стало терять свой блеск. То есть блеску как раз было больше чем достаточно, и на работе, и дома - всегда шумно, весело, я же выдумщица отчаянная, гостей страшно люблю. Ах, сколько их было - маститых, заслуженных, ответственных, всегда придут - руки целуют, вокруг меня вертятся, обхаживают, намекают. В общем, чего еще желать, казалось бы? Не жизнь, а сплошной хоровод, с песней, под оркестр духовой, и музыка веселая такая, зажигательная, и все громче и громче, и казалось, вот-вот наступит полный апофеоз, полное счастье красивой женщины. Ан нет, внутри что-то заедать стало, как в пластинке, которую ставят по десять раз на дню, зашуршало что-то, захрипело. Но портиться все стало как-то хитро, не целиком, не разом. Будто в хоре все поют чисто, в лад, а один сорвался и потянул куда-то в сторону, сначала потихоньку, еле-еле, его и не слышно было вначале. Я даже подумала: ну, попоет себе, попоет, да и утихомирится, мало ли кто срывается, хор ведь не перекричишь. Но нет, он продолжает все громче, натужнее, и вот орет уже во все горло, хрипло так, с надрывом, будто зовет за собой куда-то. Ну, думаю, кричи, кричи, меня не спутаешь, я видала крикунов, балагуров, бездельников. Хор не собьешь с правильной ноты, не может ведь один сотню заглушить. Нет, смог, чуток подбавил и воспарил так, что на галерке все рты открыли, и я рот как дурочка открыла да так и хожу теперь с открытым ртом. Сломался стройный хор, не стала его я слышать, как ни старалась. И знаю даже, почему все так, почему хор сконфузился. Меня вдруг осенило. Как это так точно все поют, нигде не сфальшивят, ведь в хоре сотня человек, такая пропасть народу, и ни один не ошибется - ведь это же не естественно? И закралась у меня мыслишка: может быть, они все разом врут-то, вместе с дирижером? (пауза). Заглянула я в себя, туда, где заныло, и потеряла я свою ниточку. Тут Коля и возник. Я раньше встречу его в парадном случайно или в булочной, поздороваемся вежливо, соседи все-таки, да и забуду тут же. Будто и нету этого серенького человечка. Но и то сказать, одевался он всегда как-то уныло, да и вроде возраст почтенный. А тут стала я к нему приглядываться, задумываться, чем это серое существо живет. На меня все мужчины обращают внимание, а этот абсолютно равнодушен. Что же у него там внутри, ведь что-то должно быть особенное, раз он не как все? И вправду - лицо умное, и глаза такие, будто он вот только что придумал что-то. А то, наоборот, печальный ходит некстати. Да еще все время песню какую-нибудь мычит. Именно (она будто сейчас сообразила), я никогда не видела, чтобы человек ходил и песни мычал: грустные, если грустно, веселые, если весело. Забавно, правда?