— Бл*дь, д-детка. Ты — ч-чертово с-совершенство.
Я погладил внутреннюю сторону её бедра, всё ещё покусывая грудь.
— Я с-собираюсь з-заставить т-тебя кончить с помощью своих п-пальцев. А п-потом я б-буду п-поглощать эт-ту киску, п-пока ты не к-кончишь мне в рот. П-потом, к-когда ты больше не с-сможешь т-терпеть, я з-заполню т-тебя своим членом, пока ты не н-начнёшь к-кричать чертовски громко.
— Стикс… пожалуйста…
Средним пальцем я провел вдоль её половых губ, она развела ноги в стороны, впуская меня. Затем я вставил его внутрь и посмотрел, как Мэй откинула голову назад, хватаясь за изголовье кровати.
Я выбрал скорость, и начал ласкать это охренительно сладкое местечко и знал, что это заставит её потерять голову. Её пальчики на ногах подогнулись, и она вскрикнула, уставившись на меня искрящимися глазами.
— Что… что это было?
— Эт-то, д-детка, то, к-как должен ощущатьс-ся н-нормальный трах.
— Ох… Снова…пожалуйста… — просила она с придыханием.
Я добавил второй палец и её бедра начали покачиваться быстрее, я наращивал темп, помогая ей освободиться.
— Стикс… Мне нужно… Мне нужно… Ах….
Я знал, что ей было нужно, о чем она так умоляла, поэтому я добавил большой палец, лаская им её клитор, жестко его потирая, и бл*дь, она взорвалась как чертов фейерверк. Она повернула голову и прижала ее к подушке, заглушая свой громкий крик.
Отпуская её, я медленно вытащил пальцы, убеждаясь, что она смотрит, пока я облизываю каждый из них. Раздвигая её коленки, я опустил свою голову. Желание вкусить ее было сильнее потребности в воздухе. Но как только я приблизился, замер.
Шрамы. Куча долбаных шрамов.
Медленно, и стараясь оставаться спокойным, я отодвинулся, сел на корточки и просто смотрел. Мэй смущенно приподнялась на локтях.
— Что случилось? Я сделала что-то не так?
Я сжал кулаки и выдохнул через нос. Я знал, что наверняка выглядел, как порождение Ада, но я во мне всё вскипело — долбаные шрамы! Красотка про это говорила. Над Мэй издевались годами, насиловали, а я запрыгнул на неё как чудище, при первой же возможности.
Господи. Я был ничем не лучше, тех насильники из её культа.
Я почувствовал тошноту, будто после похмелья тошноту где-то в подложечной ямке.
— Стикс? Пожалуйста… что я сделала?
Я покачал головой, когда понял, что пялился на бедра Мэй и встретил её обеспокоенный взгляд. Она была красавицей. Даже испуганной, она оставалась великолепной. Её кожа покраснела от того, насколько сильно она кончила, её чёрные волосы беспорядочно запутались от удовольствия, но эти волчьи глаза… эти волчьи глаза наполнились слезами, все больше затуманиваясь, когда она заметила, что привлекло мое внимание.
Со слезами, она сжала ноги вместе и отползла к изголовью кровати, Мэй обхватила себя руками.
— Чт-чт-чт-чт…?
Бл*дь! Дыши. Расслабься.
— Ч-что они сделали, Мэй?
Её взгляд испуганно заметался по комнате, избегая меня.
— Ничего… они… они больше неважны.
— Что ж, они важны для меня! — я выплюнул это, и она вздрогнула.
— Пожалуйста… Стикс… — умоляла она.
— Б-Б-БЛ*ДЬ! — я вскочил с кровати, схватил рубашку с пола и натянул её.
— Куда ты уходишь? — спросила она ошеломленно.
— У-ухожу.
— Ты на меня злишься?
Повернувшись к ней лицом, я застонал. Она вновь сморщила носик, а маленькие руки задрожали, пока она натягивала черную простыню на своё обнаженное тело.
— Мой член охренннеть какой твердый, так что да, я р-расстроен, но я нахрен н-ненавижу себя за то, что мы только что с-делали… Чт-чт-что я сделал с тобой…. Б-бл*дь!
— Что сделал? Показал мне, что значит удовольствие? — она сглотнула и сжалась, пряча своё тело от… Кого? От меня? Моей реакции? Господи, если бы я только знал.
— Ты сожалеешь об этом? — сказала она, её длинные волосы ниспадали, закрывая лицо.
Один взгляд на выражение ее лица, в котором отпечаталась боль, чуть не убил меня. Это было не из-за неё, но я не мог подобрать слов, чтобы всё ей объяснить. Никогда не мог поделиться своими чувствами с другими людьми. Становишься отчасти замкнутым, когда физически не способен говорить большую часть долбаной жизни. Когда только задумываешься о том, чтобы что-то сказать, а тиски, уже сжимают горло, откровенно намекая, что я буду заикаться, если попытаюсь. Моя кровь вскипала, пульс ускорился, и мне необходимо было выскочить нахрен из комнаты, подальше от потерянного выражения лица Мэй. Мне хотелось сказать, что я не должен был трогать того, над кем издевались всю жизнь, что она заслуживает лучшего, что я не должен был трогать кого-то с рваными шрамами на всей внутренней поверхности бедер, казалось, что какое-то бл*дское устройство удерживало их разведёнными во время всего процесса. ГОСПОДИ! Но чёртовы слова не шли. Поэтому я кратко, бездумно ответил, и уже знал, что облажался.