Теперь он моргает сквозь кровь, стекающую по векам, когда я притягиваю его ближе и наклоняюсь к его уху.
— Ты расскажешь Марко, насколько легко было подцепить одного из членов его семьи, и ты не смог меня остановить. Если он продолжит, мы заберем всех, кто ему дорог, одного за другим. У него есть двенадцать часов, чтобы вернуть Нико целым и невредимым. Если ты этого не сделаешь, тогда попрощайся вон с той красоткой Евой, — говорю я, кивая на невозмутимую Еву, грызущую свои наманикюренные ногти.
Я выбиваю у него оружие и отпускаю его. Он хватается за горло и глотает ртом воздух. Он кивает, разворачивается на каблуках и выбегает из ресторана.
Родители Мэдди смотрят на это в ужасе. После двух минутного общения с ее матерью я уже могу сказать, что она мне не нравится. Я так понимаю, именно из-за нее Мэдди выбежала из-за стола в слезах. Я помню, как однажды Сиенна рассказывала Келлеру о том, как она беспокоится за Мэдди. Казалось, она думала, что мама Мэдди оказывает на нее слишком сильное давление, требуя, чтобы она нашла парня и вышла замуж.
Я считаю, ей повезло избежать замужества.
Я делаю глубокий вдох и натягиваю улыбку, ради Мэдди. Но, черт меня раздери, если я позволю ей пойти с ними домой. Они не заслуживают такого лучика света, как Мэдди, если они так с ней обращаются.
Когда я подхожу к их столику, ее мама натянуто улыбается, но глаза выдают ее. Она боится меня. Как и должно быть.
— Мистер и миссис Питерс, — приветствую я их, протягивая руку.
С моих пальцев капает кровь, поэтому я быстро вытираю их о штаны и снова протягиваю руку. Отец Мэдди, несмотря на то, что выглядит испуганным, пожимает ее.
— Роберт, — отвечает он.
— Грейсон, не так ли? Ты знаешь, где Мэдди? — ее мама спрашивает покровительственным тоном.
— Она в безопасности. Я отвезу ее домой.
— Мы не можем позволить ей вернуться домой с этим сумасшедшим. Ты видел, что он только что сделал? — ее мама кричит на Роберта.
— Уверяю тебя, со мной она более чем в безопасности. Я не спрашивал разрешения. Приятного вечера, — говорю я, желая уйти от этого изматывающего разговора и вернуться к Мэдди.
Я поворачиваюсь к туалетам, быстро подмигивая Еве и проходя мимо. Ее рука взлетает и ловит мои пальцы. Я немедленно убираю их от ее прикосновения.
— Ты знаешь, мне все равно, что говорит мой кузен. Давай, сядь, выпей со мной, а позже сможешь трахнуть меня, — мурлычет она, каким-то странным образом скрещивая ноги, чтобы соблазнить меня.
— Нет, спасибо, — отвечаю я, оставляя ее с открытым ртом.
Я направляюсь к туалетам и толкаю дверь. Меня охватывает внезапное желание добраться до Мэдди.
— Солнышко, это я. Можешь выходить.
Замок щелкает, и она выскальзывает из дверного проема, ее глаза опухли и покраснели, макияж стекает по лицу. Ее глаза встречаются с моими, а затем блуждают по моему телу, словно оценивая, действительно ли я здесь.
— О, слава богу, ты в порядке. Я так волновалась, — она с облегчением расслабляется, прижимая руку к груди.
— Ты беспокоилась обо мне?
Я не могу вспомнить, когда в последний раз кто-то беспокоился о моей безопасности.
— Ох, конечно, я волновалась за тебя. Ты побежал туда, когда у кого-то был пистолет! — в ее голосе явственно слышна паника.
Я раскрываю ей объятия.
— Иди сюда, Солнышко.
Она подбегает и прыгает в мои объятия, обхватывает меня ногами за талию, утыкается лицом в изгиб моей шеи.
— Теперь ты понимаешь, почему это плохая идея? — мне больно говорить эти слова, но это правда. Это моя жизнь.
Ее лицо приближается к моему, серьезное выражение скрывает ее красивые черты.
— Я все еще хочу этого, — в ее глазах пляшет озорство.
Мой член оживает, когда ее киска прижимается к нему. Клянусь, я чувствую исходящий от нее жар. Мои руки сжимают ее ягодицы, и я опускаю губы к ее шее и посасываю.
С ее губ срывается стон, и я улыбаюсь.
— Грейсон, я хочу тебя, нет, мне нужно, чтобы ты меня трахнул. Но если ты думаешь, что оттрахаешь меня в ванной, то ты ошибаешься.
А вот и моя дерзкая девочка.
— Ну, нам лучше убраться отсюда, пока я не нагнул тебя над раковиной и не трахнул. Потому что я примерно через минуту сделаю это, если ты продолжишь тереться об меня своей сладкой киской, — шепчу я, что вызывает у нее еще один стон.
Я думаю, мы официально пересекли точку невозврата.
Она опускает ноги, и я держу ее за бедра, пока ее ступни касаются на кафельного пола.