В сухом остатке, у Джесс отвратительный вкус на мужчин и так было всегда. Даже в колледже она западала на высокомерных богатеньких сынков, таких, которых легко представить перед судом чести по обвинению в насилии на свидании. Странно, потому что в других аспектах жизни Джесс полностью уверена в себе. Она смелая, веселая и самая умная из всех знакомых мне женщин. С отличием закончила Принстон, даже не уделяя чрезмерного внимания учебе, а потом получила степень магистра бизнеса в Колумбийском университете. Теперь она подвизается инвестиционным банкиром в компании «Леман Бразерс», надирая задницы в тотально мужском мире и зарабатывая такие суммы денег, которые казались мне возможными лишь в гонорарах профессиональных спортсменов и кинозвезд. В довершение всего Джесс и выглядит как модель. Высокая, худая, с короткими светлыми волосами, она больше похожа на манекенщицу, чем на пампушек из рекламы нижнего белья, и моя сестра Маура считает это основной проблемой Джесс. «Мужчинам не нравятся худышки с подиума, – говорит она. – Такие по душе только женщинам». (У Мауры целая коллекция поверхностных теорий об отношениях полов. Вот несколько бриллиантов из её подборки: более привлекательный из пары всегда доминирует; женщинам следует выходить замуж за мужчин как минимум на семь лет старше, чтобы процессы старения протекали одинаково; низкорослость и лысоватость у мужчин с лихвой компенсируется солидным доходом.)
Короче, я решаю, что пришло время довериться Джесс.
На следующий день мы встречаемся за обедом в буфете на полдороге между нашими офисами. Заказываем у стойки сэндвичи, берем пакеты с чипсами и бутылки воды «Эвиан» и занимаем столик у окна. За нами сидят пятеро строителей, и когда один из них встает, Джесс замечает, что у него «идеальная задница». Своими беззастенчивыми комментариями о телах противоположного пола она напоминает мне парня. Я кидаю взгляд на обтянутый «ливайсами» предмет разговора, соглашаюсь с Джесс в её оценке и предпринимаю робкую попытку заговорить о своей дилемме.
Джесс внимательно слушает с сочувственным видом. Уже давно мне не требовалось получить её совет по поводу отношений. Скорее всего, она и рада отвлечься от последнего выкинутого Треем номера, расстроившего ее, потому как со своим алабамским акцентом, от которого так и не избавилась за годы жизни на северо-востоке, Джесс успокаивает:
– Вы с Беном с этим справитесь. Не паникуй.
– Пока что я не паникую, – говорю я. – Ну, возможно, чуть-чуть. В конце концов, знаешь ведь, детский вопрос не совсем та тема, где можно изобрести компромиссное решение, устраивающее обоих.
Джесс кивает и скрещивает длинные ноги.
– Верно.
– Поэтому остается надеяться, что это просто такой период, – вздыхаю я.
Подруга приподнимает верхнюю булочку на курином сэндвиче с салатом и засовывает внутрь несколько чипсов.
– Уверена, так и есть, – кивает она. – И это пройдет.
– Ага, – говорю я, разглядывая свой сэндвич с индейкой. После возвращения с Карибов аппетит что-то совсем пропал.
– Помнишь его гитару? – спрашивает Джесс и закатывает глаза. Ей нравится подсмеиваться над Беном, и он тоже за словом карман не лезет, что я расцениваю как взаимную симпатию. Джесс хихикает и добавляет: – Старина Бенни Ван Хален несколько месяцев пребывал в диком возбуждении, а?
Я смеюсь, вспоминая, как мы с Беном проходили мимо маленького магазинчика в Виллидже под вывеской «Гитарный салон». Магазинчик располагался в очаровательном старом здании, переливался огнями и в тот дождливый день так и манил заглянуть внутрь. Мы вошли и огляделись, и через несколько минут Бен решил, что непременно должен иметь винтажную гитару. Он буквально в первый раз выказал хоть мало-мальский интерес к музыкальному инструменту, но к тому времени я уже привыкла к его способности внезапно увлечься чем угодно. Бен из тех людей, которые умудряются с энтузиазмом относиться к большому и разнообразному кругу увлечений: астрономии, кинематографу, коллекционированию старых часов… – продолжите сами. Поэтому я с любовью следила за ним и терпеливо ждала, пока он забрасывал владельца магазина кучей вопросов. Затем Бен принялся вдумчиво выбирать гитару, пробегая пальцами по струнам и даже пытаясь что-то наигрывать. Час спустя он потратил крупную сумму на испанский инструмент из ели и палисандра 1956 года выпуска и комплект уроков от преподавателя, довольно известного среди практикующих гитаристов Нью-Йорка.