– «Женатый малый» едва ли сужает границы поиска, – замечает Маура.
Джесс смеется и показывает неприличный жест.
– Только не говори, что опять встречаешься с женатиком, Джесс, – сердится Маура. Она брезгливо отодвигает салат и скрещивает руки на груди.
Вот по этой причине меня и тревожило обсуждение Трея, и я внезапно сожалею, что заранее не попросила Джесс вести себя осмотрительней.
– На этот раз все иначе, – говорит Джесс, промокая губы тканой салфеткой. – Трей и его жена совершенно не подходят друг другу. Они поженились очень молодыми.
Тема «поженились очень молодыми» против шерсти уже Дафне, и та возмущается:
– Эй! Что тут плохого? Если встречаешь своего единственного, то молодость не помеха.
– Все верно, – стоит на своем Джесс. – Но для жены Трей не ее единственный. Однозначно. И в скором времени он собирается от нее уйти. Скажи им, Клаудия.
– В скором времени он собирается от нее уйти, – вторю я, сосредоточенно разглядывая скорлупу сваренного вкрутую яйца.
Маура презрительно фыркает.
– Господи, Джесс! У тебя вообще нет моральных границ?
– Эй! Я не виновата, что браки рушатся, – огрызается Джесс. – Не я завела такой порядок. Он давно сложился.
– Браки рушатся отчасти и по вине бессовестных женщин вроде тебя! – нападает Маура. – Тебе не следует быть такой хищницей.
– А тебе не следует быть такой наивной, – парирует Джесс. – Счастливые люди не крутят романов на стороне. Третий лишний не сможет вторгнуться в счастливый брак, в котором довольны оба супруга.
– Позволю себе не согласиться, – цедит Маура с видимым раздражением.
Я не ставлю сестре в вину, что она рассердилась. Уж слишком мучителен для нее этот вопрос.
Но неуемная Джесс идет напролом.
– Полагаю, ты не одобришь, если я подстрою беременность? – говорит она.
– Что ты имеешь в виду? – ошеломленно спрашивает Маура.
– Ну, например, забуду принять таблетки. Чтобы как-то сдвинуть дело с мертвой точки. – Джесс беспечно машет рукой.
Маура широко раскрывает глаза.
– Ты, должно быть, издеваешься.
Джесс выглядит довольной собой. Она, скорее всего, шутит, но я бы не стала ручаться. Конечно, помимо явно неэтичного характера подобного трюка, эта история задевает меня за живое еще и тем, что я проецирую ее на себя: что бы я почувствовала, если бы, скажем, Бен подменил мои противозачаточные таблетки на плацебо? На ум приходит только одно подходящее слово: омерзение.
– Что если бы Бен провернул такой номер со мной? – говорю я. – Если бы, к примеру, стал прокалывать крошечные дырочки в презервативах?
– Это совсем другое, – отмахивается Джесс.
– Нет, не другое, – настаиваю я.
– Нет, другое. Твое тело – твое дело. И последнее слово должно оставаться за тобой.
– А сперма – его, – говорит Маура. Знаю, она уже прикидывает, что будет делать, если Скотт заведет ребенка на стороне. Такой вариант не выходит за рамки возможного, это уж точно.
Зато Дафна выглядит, как заправский конспиратор. Что угодно ради ребенка. Я почти уверена, что она украла бы немного семени, будь ей это необходимо.
Призываю ее к ответу:
– По-твоему это нормально, Даф? Да?
– Нет, – неубедительно мямлит она. – То есть как посмотреть.
– Посмотреть на что? – спрашивает Маура.
– На мотив поступка, – Дафна поворачивается к Джесс. – Ты пошла бы на это ради того, чтобы Трей оставил жену? Или из-за желания родить от него ребенка?
– Слушай, Даф, материнство не настолько благородная цель, чтобы попирать основы морали, – замечает Маура.
Дафна пинает меня под столом, словно разгорающийся спор – сущий пустяк и я могу его не заметить. Она бросает на меня взгляд, призывающий предпринять хоть что-нибудь.
– Ладно, девочки, – подвожу я итог. – Довольно. Мы должны поддерживать друг друга.
– Вот и я о том же, Клаудия, – вздыхает Маура. – Женщины должны поддерживать друг друга.
– Подруги должны поддерживать друг друга, – вносит уточнение Джесс. – Я знать не знаю жену Трея. Кто она, что она – меня не волнует. Я ничего ей не должна.
– Придет день, и я напомню тебе об этом, – говорит Маура с чуть заметной дрожью в голосе. – Когда ты выйдешь замуж за человека, который, глядя тебе в глаза, поклянется, что отринет всех остальных. Я напомню тебе об этом, когда ты, едва родив ему ребенка, погрузишься в послеродовую депрессию и будешь чувствовать себя жирной коровой, сцеживающей посреди ночи молоко в маленькие пластиковые бутылочки, пока твой муж развлекается с какой-нибудь Лизетт двадцать двух лет от роду и ногами от ушей. Я напомню тебе об этом.