– Ну, наверное потому, что люди обычно не комментируют то, что считают скоротечной интрижкой.
Я киваю, откусываю кусочек ньокки и обдумываю его слова: «то, что считают». Значит ли это, что на самом деле у нас что-то более серьезное, чем короткий роман? Или подразумевается, что у нас на самом деле интрижка? Продолжаю анализировать фразу Ричарда даже после того, как мы вернулись в комнату и занялись сексом – жестким, почти болезненным. И еще долгое время после того, как мы пожелали друг другу спокойной ночи и откатились по разным концам кровати, я мучаюсь неуверенностью, что имел в виду Ричард. Убеждаю себя, что это не важно. Что есть, то есть. Мы такие, какие есть.
* * * * *
Следующий день напоен блаженством, как и первый, и мы с Ричардом наслаждаемся ролью экспертов в отдыхе, еде, питье и сексе. Под вечер на два часа арендуем лодку и плывем по озеру мимо дома Джорджа Клуни и виллы Версаче. От одного только лицезрения этих достопримечательностей я тоже чувствую себя в некотором роде богатой и знаменитой. Останавливаемся в живописной деревушке Белладжо, известной как «жемчужина Комо», и я покупаю кожаную сумку, а Ричард – пару сандалий ручной работы. На обратном пути Ричард завязывает разговор с несколькими постояльцами отеля. Он один из тех, кто легко обзаводится друзьями повсюду, куда бы ни поехал. Решаю, что эта черта – одна из лучших в его характере.
На третий и последний день в Италии – и мой день рождения – я просыпаюсь с мыслью: «Мне тридцать пять». Совсем немного до сорока. Впервые в жизни чувствую себя старой, и это ощущение мне не нравится.
Переворачиваюсь на бок и вижу, что Ричард уже встал и сидит на балконе, читая газету и попивая кофе. На нем белый махровый халат, и мне вспоминается Ричард Гир в «Красотке». Оба Ричарда в белых халатах выглядят потрясающе.
Я встаю и иду в ванную, где чищу зубы и расчесываю волосы. Выхожу на балкон в своем синем шелковом халатике. Ричард складывает газету пополам, кладет на стол и поднимается, чтобы поцеловать меня в щеку.
– Доброе утро! – живо говорит он.
– Доброе, – отвечаю я, глядя на туман над озером. – Чудесный день.
– Точно, – кивает Ричард. – Отличный день для дня рождения.
Я сажусь, и мы улыбаемся друг другу.
– Кофе? – предлагает он. Я киваю, и Ричард наливает душистый напиток из маленького кувшина в фарфоровую чашечку размером с наперсток. Затем указывает на корзинку на серебряном подносе и поясняет: – Континентальный завтрак. Ты голодна?
– Не слишком, – качаю головой я. – Пока еще нет.
– Все равно, съешь булочку, – с нажимом говорит Ричард. – Тебе нужно как следует подкрепиться.
Я пожимаю плечами и разворачиваю полотняную салфетку, под которой обнаруживаю маленькую незапакованную коробочку, зажатую между маффином и круассаном. По всем приметам это коробочка с кольцом. Мне становится не по себе. Возможно, потому, что в последний раз получив кольцо, я согласилась выйти замуж за Бена. А может, потому, что эта поездка сама по себе уже достаточный подарок.
– Ну же, давай, смотри, – торопит меня Ричард.
– Не стоило, – бормочу я, действительно имея это в виду.
Ричард отмахивается и просит:
– Открой.
Я вытаскиваю коробочку из хлеба и поднимаю крышку. Внутри лежит массивное золотое кольцо с зелеными и розовыми камнями. Я бы восхитилась таким броским вечерним кольцом на другой женщине, но купить такое себе и не подумала бы.
– Ух ты, – восхищаюсь я и надеваю украшение на безымянный палец правой руки. Кольцо идеально подходит по размеру – уверена, благодаря Джесс. – Оно великолепно.
– Ты великолепна, – говорит Ричард, берет меня за руку и целует ладонь в стиле старого Голливуда.
Я рассыпаюсь в благодарностях, стараясь охватить изъявлением признательности и кольцо, и комплимент. Но не могу не злиться и на то, и на другое. И украшение, и похвала – явный перебор. «Великолепная» – не то прилагательное, которым можно меня охарактеризовать. Да, я вполне привлекательна. Даже могу быть красивой, если все кирпичики образа сложатся как надо. Но я ни разу не великолепна и не верю, что Ричард меня такой считает. Впервые я смотрю на него и вижу неискренность. И не могу удержаться от мысли, скольких же женщин Ричард называл великолепными? Уверена, их количество измеряется трехзначным числом.
– На самом деле не стоило, – повторяю я. Потому что мне больше нечего сказать.
– Мне так захотелось, – улыбается он и добавляет: – Ничего особенного.
Глядя на него, я вдруг прозреваю, насколько правдиво это утверждение. Для Ричарда в этом на самом деле ничего особенного. Кольцо. «Вилла д’Эсте». Секс. Я. Все это – ничего особенного. Наверное, я всегда об этом знала. Знала, что все перечисленное – лишь атрибуты образа жизни Ричарда, сладкой жизни на широкую ногу. И ошибочно считала, что тоже хочу вести такую жизнь.