Выйдя изъ канала, почтовая барка стала скользить между рисовыми плантаціями, огромными полями жидкаго ила, покрытыми колосьями бронзовой окраски. Жнецы, погруженные въ воду, подвигались впередъ съ серпами въ рук и маленькія лодки, черныя и узкія, какъ гондолы, воспринимали въ свои ндра снопы, чтобы отвести ихъ на гумно. Посредин этой водяной растительности, представлявшей какъ бы продолженіе каналовъ, поднимались то тамъ, то здсь, на илистыхъ островахъ, блые домики, съ трубами. То были машины, орошавшія или высушивавшія смотря по надобности поля.
Высокіе берега скрывали сть каналовъ, широкія ш_о_с_с_е, по которымъ плыли нагруженныя рисомъ парусныя барки. Ихъ корпуса оставались незримыми и большіе треугольные паруса скользили надъ зеленью полей, въ вечерней тишин, какъ призраки, идущіе по твердой земл…
Пассажиры разсматривали поля глазами знатоковъ, высказывая свое мнніе объ урожа, и жаля судьбу тхъ, земля которыхъ пропиталась селитрой, уничтожавшей рисъ.
Барка сколъзила по тихимъ каналамъ съ желтоватой водой, отливавшей золотистымъ цвтомъ чая. Въ глубин, подъ прикосновеніемъ киля, водоросли наклоняли свои головки. Благодаря царившей кругомъ тишин и зеркальной глади воды тмъ явственне слышались вс звуки. Когда разговоръ прекращался, ясно раздавались жалобные вздохи больного подъ скамейкой и упорное ворчанье С_а_х_а_р_а, борода котораго упиралась въ грудь. Отъ дальнихъ почти невидимьгхъ барокъ доносились, усиленные тишиной, звуки удара весломъ о палубу, скршгь мачты и голоса рыбаковъ, увдомлявшихъ о своемъ присутствіи, чтобы избжать столкновенія на поворотахъ каналовъ.
Одноухій перевозчикъ оставилъ шестъ. Перепрыгивая черозъ ноги пассажировъ, онъ бросался отъ одного конца барки къ другому, устанавливая парусъ, чтобы использовать слабую вечернюю бризу.
Барка въхала въ озеро, въ ту часть Альбуферы, которая была залолнена камышемъ и островками, и гд приходилось плыть съ предосторожностью. Горизонтъ расширялся. По одну сторону виднлась темная волнистая линія сосенъ Деесы, отдлявшей Альбуферу отъ моря, почти двственный лсъ, тянувшійся на цлыя мили, гд пасутся дикіе буйволы и живутъ большія зми, которыхъ очень немногіе видли, но о которыхъ вс съ ужасомъ говорятъ въ ночной часъ. На противоположной сторон – безграничная равнина рисовыхъ полей, теряющаяся на дальнемъ горизонт у Сольяны и Суеки, сливаясь съ отдаленными горами. Напротивъ – камыши и островки, скрывавшіе свободныя части озера. Барка скользила между ними, задвая носомъ водяныя растенія, касаясь парусомъ тростниковъ, выдававшихся съ берега. Спутанныя темныя склизікія растенія поднимались на поверхность, подобно липкимъ щупальцамъ, опутывая шестъ перевозчика, и глазъ тщетно старался проникнуть въ угрюмую больную фауну, въ ндрахъ которой копошились животныя, созданія ила. Взоры всхъ выражали одну и ту же мысль. Кто упадетъ туда, не скоро выберется.
Стадо быковъ паслось на берегу, среди камышей и болотъ, на границ съ Деесой. Нкоторые изъ нихъ, переплывъ къ ближайшимъ островкамъ, погрузившись по самый животъ въ грязь, жевали жвачку среди тростника, и когда двигали тяжелыми ногами, то вода издавала громкое бульканье. Нкоторые были большіе, грязные, съ боками, покрыгыми корой, съ огромными рогами и слюнящейся мордой. Они дико глядли на нагруженную барку, скользившую между ними, и при каждомъ движеніи ихъ головъ кругомъ разлеталось облако большихъ комаровъ и снова усаживалось на ихъ кудрявыхъ лбахъ.
На небольшомъ разстояніи, на возвышеніи, представлявшемъ ничто иное, какъ узкую полосу ила между двумя пространствами воды, пассажиры барки увидліи сидвшаго на корточкахъ человка.
Жители Пальмара знали его.
– Смотрите, П_і_а_в_к_а!- вскричали они.- Пьяница П_і_а_в_к_а!
И размахивая шляпами, они громко крича спрашивали его, гд онъ выпилъ утромъ и не думаетъ ли онъ здсь переночевать. П_і_а_в_к_а оставался неподвижееъ, потомъ, выведенный изъ терпнія смхомъ и криками пассажировъ, всталъ, сдлалъ легкій пируэтъ, ударилъ себя нсколько разъ по задней части тла, съ выраженіемъ презрнія, и снова съ серьезнымъ видомъ прислъ.
Когда онъ всталъ, раздались еще боле громкіе взрывы смха, вызванные его страннымъ видомъ. На шляп красовался высокій султанъ изъ цвтовъ Деесы, а на груди и вокругъ лица висли гирлянды изъ лсныхъ колокольчиковъ, растушихъ среди береговыхъ тростниковъ.
Вс говорилй о немъ! Что за типъ этотъ П_і_а_в_к_а! Другого такого не было въ деревняхъ на озер! Онъ твердо ршилъ не работать, какъ работаетъ большинство людей, говоря, что трудъ есть оскорбленіе Бога, и цлый день искалъ кого-нибудь, кто пригласитъ его выпить. Онъ напивался до пьяна въ Перелльо, чтобы выспаться въ Пальмар. Онъ выпивалъ въ Пальмар, чтобы на другой день проснуться въ Салер и, когда бывали праздники среди обитателей материка, его можно было видть въ Силь или Катаррох, гд онъ разыскивалъ среди земледльцевъ Альбуферы человка, который его угостилъ бы. Было по истин чудомъ, что его не нашли мертвымъ на днкакого-нибудь канала посл столькихъ путешествій пшкомъ въ состояніи полнаго опьяненія, по самой окраин рисовыхъ полей, узкой, какъ остріе топора, по каналамъ, погрузившись по самую грудь въ воду, и по колеблющемуся илу, куда никто не рискнулъ бы отправиться, разв только въ барк. Его домомъ была вся Альбуфера. Инстинктъ сына озера спасалъ его отъ опасностей и часто ночью, являясь въ трактиръ С_а_х_а_р_а, чтобы выпросить себ стаканчикъ, онъ хранилъ на себ липкіе слды и запахъ ила, точно настоящій угорь.
Прислушиваясь къ бесд, трактирщикъ кряхтя бормоталъ. "П_і_а_в_к_а! Ну и безстыдникъ! Тысячу разъ онъ ему запрещалъ заходить…" Пассажиры смялись, всломиная странныя украшенія бродяги, его страсть покрывать себя цвтами и внками, какъ дикаръ, какъ только въ его голодномъ желудк начинало дйствовать вино.
Барка възжала все дальше въ озеро. Между двумя линиями тростяика, похожими на молъ гавани, виднлось обширное пространство гладкой блестящей, голубовато-блой воды. Это была собственно Альбуфера, свободное озеро, по которому на значительномъ разстояніи другъ отъ друга были разбросаны группы тростника, гд искали себ пріютъ преслдуемыя городскими охотниками озерныя птицы. Барка плыла вдоль Деесы, гд участки ила, покрытые водой, постепенно переходили въ рисовыя поля.
На маленькой лагун, окаймленной возвышеніями изъ ила, человкъ крпкаго тлосложенія, стоя въ барк, высыпалъ изъ корзинъ землю въ воду. Пассажиры съ удивленіемъ смотрли на него. То былъ дядюшка Тони, сынъ дядюшки Г_о_л_у_б_я, и въ свою очередь отецъ Тонета, прозваннаго К_у_б_и_н_ц_е_м_ъ. При упоминаніи этого имени многіе посмотрли насмшливо на трактирщика, продолжавшаго кряхтть, какъ будто ничего не замчая.
Во всей Альбуфер не было лучшаго работника, чмъ дядюшка Тони. Онъ ршилъ во что бы то ни стало стать собственникомъ, имть свои рисовыя поля и не жить рыбной ловлей, какъ дядюшка Г_о_л_у_б_ь, старйшій изъ рыбаковъ Альбуферы. И такъ какъ семья помогала ему только по временамъ, утомленная грандіозностью предпріятія, то онъ одинъ наполнялъ землей, пріивезенной изъ далека, глубокую яму, уступленную ему богатой барыней, не знавшей, что ей длать съ ней.
Для одного человка это была работа цлыхъ лтъ, быть можетъ цлой жизни. Дядюшка Г_о_л_у_б_ь смялся надъ нимъ, сынъ помогалъ ему только изрдка, но сейчасъ же уставалъ. Тони же съ несокрупшмой врой продолжалъ свое дло съ помощью только П_о_д_к_и_д_ы_ш_а, бдной двушки, которую его покойная жена взяла изъ воспитательнаго дома, двушки робкой и трудолюбивой, какъ онъ самъ.
"Богъ въ помощь, дядюшка Тони! Не унывай! Скоро выростетъ рисъ на его пол!" И барка удалялась, тогда какъ упрямый работникъ поднялъ голову лишь на мгновеніе, чтобы отвтить на ироническія привтствія.
Нсколько поодаль, пассажиры увидли на маленькой барочк, похожей на гробъ, дядюшку Г_о_л_у_б_я около ряда колышекъ, гд онъ опускалъ свою сть, чтобы ее вынуть на слдующій день.