Когда дядюшка Г_о_л_у_б_ь возмужалъ и умеръ его отецъ, когда онъ увидлъ себя собственникомъ хижины и двухъ барокъ, уже не существовало больше альбуферскихъ герцоговъ, и только чиновники, управлявшіе мстностью именемъ короля, своего господина, превосходные сеньоры изъ города, никогда не заглядывавшіе на озеро, предоставляя рыбакамъ мародерствовать въ Деес и свободно охотиться на птицъ, живщихъ въ тростникахъ.
То было хорошее время и когда дядюшка Г_о_л_у_б_ь вспоминалъ о немъ, своимъ старческимъ голосомъ, въ обществ, собравшемся въ трактир С_а_х_а_р_а молодежь приходила въ восторгъ. Можно было заодно и охотиться и ловить рыбу, нисколько не боясь стражниковъ и штрафовъ! Съ приближеніемъ ночи люди тогда возвращались домой съ дюжинами кроликовъ, пойманныхъ съ помощью хорька въ Деес, и сверхъ того съ корзинами полными рыбой и связкой птицъ, застрленныхъ въ камышахъ. Все принадлежало королю, а король былъ далеко! Тогда было не такъ, какъ теперъ, когда Альбуфера принадлежитъ Государству (что это за человкъ, интересно знать!), когда существовали монополисты охоты и арендаторы Деесы и бдняки не могли ни выстрлить, ни собрать охапку дровъ, чтобы въ тотъ же моментъ не являлся стражникъ съ значкомъ на груди, грозясь выстрлить. Дядюшка Г_о_л_у_б_ь унаслдовалъ отъ отца его прдвилегіи. Онъ былъ первымъ рыбакомъ озера и если въ Альбуферу прізжало важное лицо, то именно онъ возилъ его по тростниковымъ островкамъ, показывая достопримчательности земли и воды. Вспоминалась ему молодая Исабель II, занимавшая своими широкими юбками всю корму украшенной барки; при каждомъ толчк весла колебался ея красивый двичій бюстъ. А люди смялись, вспоминая о его путешествіи по озеру съ императрицей Евгеніей. Она стояла на носу барки, стройная, въ амазонк, съ ружьемъ въ рук, подстрливая птицъ, которыхъ ловкіе гонщики стаями выгоняли изъ тростника криками и палками. А на противоположномъ конц сидлъ дядюшка Г_о_л_у_б_ь плутоватый, насмшливый, съ старымъ ружьемъ между ногами, убивалъ птицъ, уходившихъ отъ важной дамы, на ломаномъ кастильянскомъ нарчіи указывая ей напоявленіе з_е_л_е_н_ы_х_ъ ш_е_е_к_ъ: "Ваше величество,- сзади васъ з_е_л_е_н_а_я ш_е_й_к_а!"
Вс важныя особы оставались довольны старымъ рыбакомъ. Онъ былъ, правда, дерзокъ, грубъ, какъ истый сынъ лагуны. Если онъ не умлъ льстить на словахъ, то тмъ лучше умлъ онъ это длать ружьемъ, почтеннымъ, и такъ часто исправленнымъ, что трудно было сказать, какимъ оно было прежде. Дядюшка Г_о_л_у_б_ь былъ удивительный стрлокъ. Мстные анекдотисты врали на его счетъ, утверждая напр., что однажды онъ однимъ выстрломъ убилъ четырехъ лысухъ. Желая сдлать удовольствіе важной особ, посредственному стрлку, онъ становился сзади него въ барк и выпускалъ зарядъ въ одно время съ нимъ съ такой точностью, что оба выстрла сливались, и охотникъ, при вид падавшей птицы приходилъ въ восторгъ отъ своей ловкости, тогда какъ рыбакъ за его спиной насмшливо улыбался. Лучшимъ его воспоминаніемъ былъ генералъ Примъ. Онъ познакомился съ нимъ однажды бурной ночью, перевозя его на своей барк черезъ оэеро. Время было печальное. Кругомъ рыскала погоня. Генералъ, переодтый рабочимъ, бжалъ изъ Валенсіи, посл неудачной попытки поднять гарнизонъ. Дядюшка Г_о_л_у_б_ь проводилъ его до самаго моря и когда онъ его снова увидлъ много лтъ спустя, тотъ былъ уже главой правительства и идоломъ націи. Ради отдыха отъ политики онъ иногда убгалъ изъ Мадрида, чтобы поохотиться на озер, и дядюшка Г_о_л_у_б_ь, ставшій посл того приключенія боле смлымъ и фамильярнымъ, бранилъ его, какъ мальчика, каждый разъ, когда генералъ промахивался. Онъ совершенно не признавалъ великихъ людей: люди длились въ его глазахъ на хорошихъ и плохихъ охотниковъ. Когда герой стрлялъ и не попадалъ въ цль, рыбакъ приходшгъ въ такую ярость, что обращался съ нимъ на ты. "Генералъ… промаховъ! И это тотъ герой, который совершилъ столько подвиговъ, тамъ въ Мароко? Смотри и учись!" И въ то время, когда славньй ученикъ смялся, рыбакъ, почти не цлясь, выпускалъ зарядъ и въ воду падала, какъ мячъ, лысуха.
Вс подобные анекдоты придавали дядюшк Г_о_л_у_б_ю огромный престижъ въ глазахъ населенія озера. Ему стоило бы только открыть ротъ, чтобы попросить чего-нибудь у своихъ покровителей!… Но онъ вчно замкнутъ и несговорчивъ, обращается съ важными людьми, какъ съ собутыльниками, заставляя ихъ смяться надъ его грубостями въ моменты нераслоложенія или надъ его хитроумными фразами на двухъ языкахъ, когда онъ хотлъ быть любезнымъ.
Онъ былъ доволенъ своей жизнью, хотя съ годами она становилась все тяжеле. Рыбакъ, вчный рыбакъ! Онъ презиралъ людей, обрабатывавшихъ рисовыя поля. Они были м_у_ж_и_к_а_м_и, и въ его устахъ это слово звучало самой худшей бранью.
Онъ гордился тмъ, что былъ человкомъ воды и часто предпочиталъ слдовать по извилистымъ каналамъ вмсто того, чтобы сократить путь, идя по берегу. Онъ не признавалъ никакой другой твердой земли, кром Деесы, гд онъ иногда охотился за кроликами, обращаясь въ бгство при приближеніи сторожей и съ удовольствіемъ лъ и спалъ бы въ барк, которая была для него тмъ же, чмъ раковина для обитателей воды.
Въ старик вновь ожили инстинкты первобытныхъ расъ, жившихъ на вод.
Для полнаго счастья ему не нужно было семейной ласки, хотлось жить, какъ живетъ рыба въ озер или птица въ тростник, которая сегодня вьетъ свое гнздо на островк, а завтра въ камышахъ. Отецъ ршился его женить. Онъ не хотлъ видть, какъ запустетъ хижина, дло его рукъ, и водяной бродяга былъ теперь вынужденъ жить въ сообществ съ себ подобными, спать подъ соломенной крышей, платить священнику и слушаться старосты острова,- мошенника, какъ онъ выражался, который снискивалъ себ покровительство господъ изъ города, чтобы не работать.
Образъ жены почти не сохранился въ его памяти. Она прожила рядомъ съ нимъ много лтъ, не оставивъ въ немъ никакихъ другихъ воспоминаній, какъ о своемъ умніи чинить сти и той бойкости съ которой она по пятницамъ мсила тсто, въ печи подъ круглой блой крышей, походившей на африканскій муравейникъ, которая стояла на самомъ конц острова.
У нихъ было много, очень много дтей… За исключеніемъ одного они вс к_ъ с_ч_а_с_т_ь_ю умерли. Это были блдныя, болзненныя существа, порожденныя съ гнетущей мыслью о пропитаніи, родителями, сходившимися только для того, чтобы согрть другъ друга, дрожавшихъ отъ болотной лихорадки. Казалось, они рождались съ перемежающейея лихорадкой вмсто крови въ жилахъ. Одни умерли отъ истощенія, питаясь одной только рыбой, водящейся въ прсной вод, другіе утонули въ каналахъ около дома. Выжилъ только одинъ, младшій, который цплялся за жизнь съ безумнымъ страхомъ, не поддаваясь лихорадк и выжимая изъ истощенной груди матери ту скудную пищу, которую ему могло дать ея вчно больное тло.
Дядюшка Г_о_л_у_б_ь переносилъ эти несчастья, какъ нчто логическое и неизбжное. Надо благодарить Бога, который заботится о бдныхъ! Просто нестерпимо видть, какъ раэростаются бдныя семейства и если бы не милость Господа, который время отъ времени убиралъ эту проклятую дтвору со свту, въ озер не осталось бы пищи для всхъ и они пожрали бы другъ друга!…
Жена Г_о_л_у_б_я умерла, когда послдній, уже пожилой, былъ отцомъ семилтняго ребенка. Рыбакъ остался одинъ въ хижин съ сыномъ Тони. Мальчикъ былъ не глупъ и такой же хорошій работникъ, какъ его мать. Стряпалъ обдъ, исправлялъ изъяны хижины и учился у сосдокъ, чтобы отецъ не чувствовалъ отсутствія въ дом женщины. Все онъ длалъ съ серьезнымъ видомъ, какъ будто страшная борьба за существованіе оставила на его лиц неизгладимый отпечатокъ грусти. Отецъ былъ счастливъ, когда шелъ къ барк въ сопровожденьи мальчугана, почти невидимаго подъ грудой стей. Онъ росъ очень быстро, становился все сильне и дядюшка Г_о_л_у_б_ь съ гордостью смотрлъ, съ какой ловкостью онъ вынималъ изъ воды сти или управлялъ баркой по озеру.
– Онъ самый настоящій мужчина во всей Альбуфер – говорилъ онъ друзьямъ. Тло его окрпло теперь посл болзней, которыми оно страдало въ дтств.
Женщины Пальмара также не могли нахвалитъся его добрымъ нравомъ. Никогда никакихъ безумствъ съ молодежью, собиравшейся въ трактир, никакихъ забавъ съ нкоторыми пропащими головами, которыя посл рыбной ловли растягивались на живот въ камышахъ, позади какой-нибудь хаты и проводили цлые часы съ засаленными картами въ рукахъ. Всегда серьозный и трудолюбивый, Тони никогда не давалъ отцу малйшаго повода быть недовольнымъ. Дядюшка Г_о_л_у_б_ь, не любившій ловить рыбу въ компаніи, такъ какъ приходилъ въ ярость при малйшемъ промах и былъ готовъ побить товарища, никогда не бранилъ сына и когда въ минуты нерасположенія сердито пыхтя хотлъ дать ему приказаніе, мальчикъ, догадываясь, въ чемъ дло, уже бжалъ исполнять его.