— Там моя бабушка!
— Мила, твоя бабушка болеет, — постаралась я сказать как можно более спокойным голосом.
— Поэтому она лежит на полу?
— Да. Послушай, сейчас я вызову врача.
— Хочу к бабушке!
— Конечно, обязательно! Мила, помнишь, мы играли в маньяков?
— Это которые обижают детей?
— Да. Ты должна хорошо спрятаться в квартире, так, чтобы тебя не нашли, поняла?
— Да, я знаю место!
— Выйдешь только тогда, когда я тебя позову.
— А мама?
— Мила, запомни, только я! Это такая игра. Если выиграешь, то тебе будет подарок.
— Какой? — распахнула глаза девочка.
— Какой захочешь. Прячься!
Мила убежала. Я медленно пошла обратно в комнату. Правильно ли я делаю? Надо ли оставаться в квартире? Бежать на улицу? Мы шли пешком по лестнице, но я слышала, как ехал лифт. Если убийца ждет нас у подъезда? Я остановилась у окна и вызвала скорую помощь. Ответила на все вопросы, заданные мне равнодушным голосом, у меня шок, а у них ежедневная работа.
Старушка в комнате по-прежнему лежал в той же позе, раскинув руки. Я подошла ближе, а она открыла глаза и посмотрела на меня. Живая! Ну да, я же вызвала скорую. Она выглядела мертвой, но я все равно вызвала скорую. Ура! Хоть бы она дожила до ее приезда.
Присев на колени перед женщиной, я взяла ее за руку.
— Потерпите немного, врачи уже едут.
— Где… внучка? — еле проговорила она.
— С ней все в порядке.
— Уведи ее отсюда…
— Сейчас приедет скорая.
— Уведи… это мой зять…
Старушка, кажется, потеряла сознание. Что делать? Громко хлопнула входная дверь, и я выскочила в коридор. Ну, наконец, врачи! Только очень быстро… Передо мной стоял незнакомый мужчина и он определенно не был врачом. Я открыла рот, чтобы закричать, но закрыла. Если Мила услышит, испугается и вылезет из укрытия, то…
— Почему дверь открыта? — спросил он. — Ты кто такая?
— Соседка, — тихо сказала я.
— Чего уставилась? Где моя жена?
— Не знаю.
— А дочь?
Вот, черт! Зять! Ну, я и попала! Господи, искренне попросила я, сделай так, чтобы ребенок остался цел и невредим, даже если мы, взрослые, друг друга поубиваем!
— Чего молчишь?
Что тут скажешь? Очередное доказательство моего невезения. Подлый убийца вернулся добить лишнюю родню и свидетелей. Черти меня понесли отводить домой Милу! Лучше бы я ее у пьяного сторожа оставила! Какие у меня теперь варианты действий. Иду ва-банк.
— Зачем вы убили свою тещу?
— Что? — взревел он.
— То самое! — отозвалась я. Надо его разозлить. Чем скорее он меня пристукнет и уберется, тем больше шансов у ребенка уцелеть. Только бы она из укрытия раньше времени не вылезла.
— Убита? Когда?
— Я полицию вызвала! — наврала я. — Скоро приедет!
— Это плохо. А с чего ты взяла, что это я убил?
— Она сама сказала. Перед смертью, — быстро добавила я, когда он заглянул в комнату, но побледнел и стал смотреть на меня, я хотя бы живая. Надеюсь, что женщина без сознания, не застонет и не зашевелится, а то как бы он ее добить не вздумал.
— Это не я!
— Вы ее зять?
— Зять, но я не убивал. Я этого зятя сам убью.
Так, мужик заговаривается. Нервы шалят. Не он один такой, у меня после недели работы в детском саду успокоительное всегда с собой. Я вытащила его из кармана.
— Возьмите, съешьте и успокойтесь. Вы не ее зять и не отец Милы. Я видела ее отца. Она сама называла его папочкой!
Я услышала, как мужчина скрипнул зубами. Они у него не сломались?
— Ребенок ничего не понимает, ей всего пять лет.
— Знаю.
— Где она?
— В детском саду, — промямлила я.
— Слушай, соседка, я ее законный отец, законный муж ее матери. Милена Матвеевна Никоненко моя единственная родная дочь, потому что я — Матвей Никоненко! Если не веришь, то пойди в большую комнату, открой нижний ящик тумбочки под телевизором, там лежит синяя папка. В ней документы. Свидетельство о браке, свидетельство о рождении Милены! Свидетельства о разводе там нет! И не будет!
Вот я не завистливая, напомнила я себе. У некоторых женщин аж по два мужа сразу, а у меня только кошка.
— Почему тогда мать Милы говорит, что ее фамилия Хорунжия?
— Мне назло! Нашла себе другого! Я не позволю отобрать у меня дочь!
— Разбирайтесь сами, — сказала я, почему-то поверив в то, что он не убийца. Обычные семейные раздоры, но без убийств. — А еще лучше — сейчас приедет полиция и сама с вами разберется.
— Не могу! — сразу ответил Матвей Никоненко. — Слушай, соседка, надо поговорить, но не сейчас. Я тебе почему-то доверяю.
Ага, ничего нового. Мне доверяют чужие дети, старики, психи, а собственное начальство — нет. Этот и лица моего не рассмотрел, потому что в коридоре свет выключен, а туда же, доверчивый. Матвей вырвал из лежащей на полке книги листок, вытащил из кармана ручку, написал что-то и протянул мне.
— Это номер моего телефона. Позвони сегодня! Обязательно!
Он сунул лист мне в руку, потому что я сама его не взяла, и убежал из квартиры. С полицией он встречаться не хочет. О чем это говорит? Может быть, и не о чем, вряд ли найдется много людей, желающих беседовать с полицией в квартире с трупом. Надо, кстати, посмотреть, как там бабушка.
Я опять вошла в комнату, присела на корточки. Она шевельнулась, опять посмотрела на меня.
— Лежите тихо, скорая уже сейчас приедет!
— Спаси ее!
— Скорую помощь не надо спасать, она сама вас спасет.
— Спаси мою внучку!
— Она жива и здорова.
— Я не отдам мою дочь! Софья ее не получит…
Так, это интересно! Подробнее можно? Внучку? Дочку? Софью?
— Не волнуйтесь! — решив, что ее здоровье важнее, чем мое расследование, предложила я. Но она торопилась выговориться.
— Софья — моя троюродная сестра. Я старше нее на пятнадцать лет. Она родила Дашу в шестнадцать, а у нее скоро учеба в институте, карьера, она отдала ребенка мне. У меня не могло быть детей. Дарьюшка, дар, подарок мой. И внученька, Мила. Софья пришла весной ко мне, а никогда не приходила, говорит, это не мои дочь и внучка, отдавай… Гулящая была всю жизнь, не знаю, сколько абортов сделала… Родить больше не смогла, вот и понадобилась ей моя доченька!
Женщина скривилась, и не поймешь, от злости или от боли. Потом заговорила дальше.
— Она богатая стала, да и была небедная. Сказала, Дарья когда узнает, какое ей наследство светит, сама от тебя ко мне уйдет, и внучку заберет, зачем ей нищая мать, когда там такое богатство. Это зять, зять приходил…
Голос стих, она лежала без сознания. Где же эти врачи! Хотя, чего я злюсь, еще и пяти минут не прошло.
От входной двери опять протопали шаги, останавливаясь у каждой комнаты. Врачи? Я не стала дожидаться, заползла под кровать, и там затихла.
Мне были видны мужские кроссовки, которые остановились около бабушки, потом они подошли к кровати и я услышала:
— Миля, вылезай, скорая помощь уже у подъезда.
— Витек?
— Точно.
— Как ты узнал, что я под кроватью?
— Ты прятаться не умеешь.
Быстро вылезла и радостно сказала:
— Она жива! Бабушка Милы жива! Говорит, что это ее зять!
— Разберемся.
Вошли долгожданные врачи, положили женщину на носилки и унесли. Затребованные документы я им дала, вынув из синей папки под телевизором, чем сильно озадачила Витка.
— Ты тут все обыскала?
— Нет. Просто я тоже храню документы под телевизором.
— У тебя нет телевизора.
— Ну, раньше хранила, чего ты придираешься к словам? Лучше скажи, что ты сам тут делаешь? Как узнал, где я?
— Седа Самсоновна сказала. Пожилая такая, седая.
— Знаю.
— Мне птичка на хвосте принесла, что ты опять в саду бомбу нашла. Решил проверить. Прихожу — вокруг одни саперы с миноискателями. Ни детей, ни воспитателей. Поспрашивал, мне сказали, что вы тут неподалеку полянку облюбовали. Пришел, детей нет, бабы сидят сплетничают. Так что пришел по адресу, а у тебя опять приключения.